Двенадцатая карта

Райм всегда настаивал, чтобы следователь взглянул на место преступления в целом с учетом конкретного случая. В своей книге по криминологии он приводил пример реального убийства, совершенного в Гринич-Виллидж. Первичным местом преступления была квартира, где нашли задушенного мужчину. Вторичным – пожарная лестница, по которой ушел убийца. И только на третьем месте, там, где никто не стал бы искать, Райм обнаружил картонную книжечку спичек с отпечатками пальцев преступника: в гей-баре в трех кварталах от дома жертвы. Никому бы не пришло в голову там искать, однако в квартире убитого Райм нашел видеокассеты с гей-порнографией. Опрос в ближайшем гей-баре выявил бармена, который узнал жертву и вспомнил, что тот выпивал с каким-то мужчиной вечером накануне убийства. Отпечатки, снятые с книжечки спичек, которая лежала на стойке, где сидели мужчины, вывел следствие на убийцу.

– Так, Сакс, давай поразмыслим. Он составляет свой импровизированный, но детальный план действий, чтобы отвлечь наших людей и спрятать устройство в машине Белла. Значит, он должен был знать расстановку действующих лиц и что они делают. О чем это нам говорит?

Сакс еще раз внимательно оглядела улицу.

– О том, что он наблюдал.

– Правильно, Сакс, молодец. И откуда он мог наблюдать?

– Наилучший обзор открывается с противоположной стороны улицы. Но он мог быть в любом из десятков зданий.

– Верно. Но Гарлем – местность весьма специфическая, так?

– Я…

– Понимаешь, о чем я?

– Не совсем.

– Семьи, Сакс. Люди в Гарлеме живут семьями, большими родственными кланами. Это не территория для одиночек-яппи. Посторонний в доме не останется незамеченным, как и любой, кто украдкой шныряет по подъездам и переулкам. Хорошее слово – шныряет, да? Им все и сказано.

– К чему ты клонишь, Райм?

К нему явно вернулось доброе расположение духа, но Амелию раздражало, что его больше интересует головоломка, чем шансы Пуласки прийти в себя или то, что Роланд Белл и Женева Сеттл едва не погибли.

– Это не квартира и не крыша – люди Роланда всегда держат их под присмотром. Есть какое-то другое место, откуда он наблюдал, Сакс. Где, по-твоему, оно может быть?

Амелия уже снова просматривала улицу…

– Заброшенное здание с большим рекламным щитом. Сплошь покрытое граффити и объявлениями. Иду проверять.

Тщательно оглядевшись, но не обнаружив никаких признаков преступника, она пересекла улицу и вышла к задней стороне дома. Какой-то выгоревший склад, судя по всему. Пол был покрыт слоем пыли – отличное поле для отпечатков ног. Как и следовало ожидать, она сразу же увидела следы прогулочных туфель «Басс», оставленные объектом 10-9. Сакс натянула на носки башмаков своего спецкостюма резиновые манжеты – придуманный Раймом прием, который позволял следователю отличить свои отпечатки от отпечатков ног подозреваемого. Затем, с «глоком» на изготовку, пошла вперед, в глубь здания.

Следуя вдоль цепочки следов к фасаду дома, Сакс время от времени замирала на месте, прислушиваясь. Пару раз она уловила легкое клацанье, которое, впрочем, было типичным звуковым фоном нью-йоркских трущоб, – нарушителем тишины, как она сразу же догадалась, была крыса.

Дойдя до передней стены, она выглянула сквозь щель между фанерными панелями щита, с того места, где стоял сам преступник, и… да – отсюда открывался отличный обзор. Она вернулась к машине, принесла кое-какое оборудование, после чего обработала стены ультрафиолетовым спреем и подсветила их трубкой с источником спектрального света.

Однако ничего, кроме отпечатков латексных перчаток, не увидела.

Она доложила о результатах Райму, затем добавила:

– Я соберу образцы для трасологической экспертизы с того места, где он стоял, но здесь мало что есть. Он не оставляет следов.

– Серьезный профессионал, – вздохнул Райм. – Каждый раз, как мы, казалось бы, обходим его на шаг, он уже обошел нас на два. Что ж, Сакс, вези сюда, что сумеешь наскрести. Будем разбираться.

* * *

Дожидаясь возвращения Сакс, Райм и Селлитто приняли решение: несмотря на то что объект 10-9, вероятно, ушел с последнего места преступления, двоюродную бабку Женевы, Лили Холл, вместе с ее подругой на время переселят в гостиницу.

Пуласки находился в отделении интенсивной терапии и в сознание пока не пришел. Будет он жить или нет, врачи сказать не могли. Услышав эту новость по телефону в лаборатории Райма, Селлитто в сердцах бросил трубку.

– Твою мать! Совсем еще новичок. Дернул же меня черт назначить его в группу Белла. Сам должен был ехать.

Странное замечание.

– Лон, но у тебя не тот чин, – сказал Райм. – Когда ты последний раз ходил в охранниках? Двадцать лет назад?

Но толстяк не унимался:

– Бросить его в самое пекло, вот идиот!

Пальцы снова вернулись к невидимому пятну на щеке. Он выглядел раздраженным и каким-то особенно мятым, хотя одет был как всегда: светлая рубашка, темный костюм. Райм подумал, сменил ли Селлитто одежду после вчерашнего. Похоже, что нет. Да, точно – на рукаве пиджака виднелось пятнышко крови… Словно специально надел ту же одежду как напоминание.

В дверь позвонили.