Дверь

Люба в белом платье с красным пояском приближалась к нему. Приникала к нему лицом.

Крик бился уже возле уха.

- Александр Иванович, родненький, золотой. Ну вздохните же. Вздохните. Ну еще...

Петров вобрал в себя душного, словно пена, воздуху.

И открыл глаза.

Лидочка почти лежала на нем. Из ее глаз обильно лились слезы. Она держала возле его рта наконечник кислородного шланга. Кислород срывал с ее пальцев запах апельсинов и легких недорогих духов.

- Петров, миленький, Александр Иванович, родненький, - причитала Лидочка. - Что это вы вздумали не дышать? Вы возьмите-ка себя в руки.

Больные на других кроватях сидели: даже те, которым нельзя было сидеть, сидели, чтобы хоть так помочь Лидочке - ее великой любви и ее заботе спасения.

И это спасение снизошло на них всех.