Дверь на двушку

Очевидно – по содержанию, по обилию и разнообразию идей Вы у нас первый человек и сам Толстой сравнительно с Вами однообразен… Но очевидно же: Вы пишете большею частию для избранной публики, и Вы загромождаете Ваши произведения, слишком их усложняете. Если бы ткань Ваших рассказов была проще, они бы действовали сильнее… Этот недостаток, разумеется, находится в связи с Вашими достоинствами. Ловкий француз или немец, имей он десятую долю Вашего содержания, прославился бы на оба полушария и вошел бы первостепенным светилом в Историю Всемирной Литературы. И весь секрет, мне кажется, состоит в том, чтобы ослабить творчество, понизить тонкость анализа, вместо двадцати образов и сотни сцен остановиться на одном образе и десятке сцен… Мне все кажется, что Вы до сих пор не управляете вашим талантом, не приспособляете его к наибольшему действию на публику.

Отзыв критика Страхова о романе Ф. М. Достоевского «Бесы»

Долбушин принял вызов сразу, хотя Кавалерия позвонила почти ночью.

– Грузовой самолет до Улан-Удэ? Откуда я его возьму?.. Лиана! – Было слышно, как Долбушин отрывает ухо от трубки и в комнате переговариваются голоса. – Лиана говорит: попытаемся достать. Спрашивает: а одного хватит?

– Пять баллов за рвение! – одобрила Кавалерия. – Но хватит и одного.

Весь следующий день шныры собирались в дорогу. Не исключая, что видит ШНыр в последний раз в жизни, Рина решила обойти его и на всякий случай попрощаться. Побывала в лабиринте, потрогала искрошенные болтами мишени на стрельбище, отыскала Горшеню, а под конец заглянула в пегасню. И сразу же в полутьме ей кто-то дружелюбно ткнулся мордой в живот. Рина сейчас находилась в таком размягченном состоянии, что не придумала ничего лучше, чем машинально прижать эту морду к себе и поцеловать. И потом уже только, ощутив жесткость грубого волоса, осознала, что прижатая и поцелованная ею морда была… мордой ослика Фантома!

Десять секунд спустя Рина уже сидела на брикете сена под подвесным фонарем и, лбом отталкивая морду продолжающего лезть к ней Фантома, торопливо строчила в блокноте:

«– Мне нравятся наивные женщины! – сказал маркиз дю Грац, поднимая бокал. – По сути, они самые счастливые и всех мужчин тоже делают счастливыми. Скажешь ей: «Я гений и великий поэт!» – она: «Мерси, месье!» – и любит тебя как великого поэта. Скажешь: «Нет, я пошутил! Я полководец!» – а она: «Я всегда подозревала это, сир!» – и полюбит тебя уже как полководца. «Стоп, нет! Я передумал! Какой из меня полководец? Я Карабас-Барабас!» – «Ой-ой-ой, как страшно!» – ужаснется она – и любит тебя как Карабаса-Барабаса».

Рину кто-то обхватил сзади, сдернул с брикета сена и вежливо вытянул из ее пальцев карандаш.

– А ну кончай муз плодить! – услышала она голос Суповны. – Марш в комнату! Завтра вставать ни свет ни заря!

Но Рине спать не хотелось. Какой там сон!

– Ступайте прочь, волшебная старушка! Я занята! Я творю! – сказала она.

Суповна без обиды посмотрела на нее и, деловито коснувшись Рининого лба, кивнула.

– Давай куриного бульону дам! У меня осталось где-то полведра с двумя картофелинами и одной луковицей! – предложила она.

– Для Гавра, что ли?

– Ага, щас! Буду я твою чудищщу дорогостоящим продуктом кормить! Ему и костей хватит. Тебе!

Рина в ужасе замотала головой:

– Издеваетесь?! Я не могу столько есть!

– А вот это напрасно. Когда Фантома кто сильно нагладится, лучшее лекарство – это сразу человека накормить. Сразу кровь в желудок отливает, человек успокаивается и бредить буковками перестает.