Дверь с той стороны

– Да, – сказал инспектор. – Вот хочу только дождаться. Узнать, все ли окончится благополучно.

Движением головы он указал наверх.

Новый крик донесся оттуда. Теперь Вера кричала не переставая.

И вдруг послышался другой голос – слабый и оглушительный.

– Ну все, – сказал инспектор. – Удачи вам. Мне-то досталось самое простое.

Он поискал глазами пепельницу; ее здесь не оказалось, и он бросил окурок на пол. Капитан сделал вид, что не заметил этого. Он и инженер вышли из тамбура и остановились в коридоре.

– Не забудьте – резак сразу на полную мощность, – напомнил инженер, хотя инспектор уже не раз тренировался.

Петров кивнул и закрыл шлем. Он включил резак и направил язык плазмы, на замок. Вскоре послышался свист: воздух стал уходить наружу.

В тот же миг внутренняя пластина сдвинулась с места.

– Быстрее! – крикнул Рудик.

Пластина все больше закрывала отверстие выхода, и люди отходили в сторону, чтобы не терять инспектора из виду. Потом пластина щелкнула, перерубая кабель. Но за мгновение до этого, как успел заметить капитан, крышка внешнего люка дрогнула.

– В пост! – сказал капитан.

Они кинулись в пост. Луговой был уже там и сидел перед включенным обзорным экраном.

Было видно, как, обхватив капсулу гравигена, инспектор оттолкнулся ногами от борта, включил двигатель скафандра и полетел.

Луговой называл расстояния. Фигурка инспектора все уменьшалась. Вскоре она стала почти уже неразличимой на фоне вечной черноты.

Вбежал физик. Он посмотрел на людей, перевел взгляд на экран. Медленно проходили секунды.

– Хватит, – тихо сказал Карачаров.

– Стоп! – крикнул штурман в микрофон. – Хорошо!

– Порядок! – донесся голос инспектора. – Я все сделал, как надо?

– Попробуйте теперь включить… Да, все в порядке.

– Очень хорошо, – сказал инспектор Петров.

– Инспектор! – капитан рванул микрофон к себе. – Одну минуту! – Он повернулся к физику. – Кто у нее – мальчик? Девочка?

– Девочка.

– Алло, инспектор! Вы меня слышите? Алло!

Но он не получил ответа.

За ужином женщины плакали. Мужчины крепились, но это удавалось им с трудом. Карский налил стакан и встал.

– Теперь мы – человечество, – сказал он. – У нас есть своя история и свой герой, и высокая цель, и дети. Есть прошлое, и есть будущее. За человечество!

– И за то, – добавил Истомин, – что начали все-таки мы.

Капитан взглянул на Зою. Она что-то говорила физику, и сквозь слезы на ее лице проступала улыбка. Капитан вздохнул и подумал, что за право быть капитаном порой приходится платить чересчур уж дорого.

– Давайте споем! – предложил физик. – Кто станет запевать? Я бы рад, но слух. Саша, вы наш солист – давайте вдвоем с Инночкой! Я могу сбегать за гитарой…

Он уже встал, но Инна подняла руку.

– Погодите! – сказала она. – Слушайте!

Двери были открыты, и издалека, из госпитального отсека, до сидящих в салоне явственно донесся плач ребенка.

– Вот вам солистка! – сказала Инна. – Вот запевала, а уж вы только успевайте подтягивать!