Дверь в глазу

Майе хватило мудрости не сразу заговорить о Джейси, а сначала убаюкать Дуга ничего не значащей болтовней. Она рассказала о том, как клещ укусил ее в колено. Потом она решила поговорить о каком-то неизвестном Джейси диджее по имени Нау-энд-Лейтер. Затем Майя принялась обсуждать с Дугом фотосессию для праздничных рекламных буклетов компании «Белк Леггетт». Теперь, как казалось Джейси, пора было перейти к главной теме — ее поездке на «Горящего человека». Но разговор затянулся еще на семь (возможно, недешевых) минут дружеской болтовни, прежде чем Майя наконец сказала:

— Я же говорила тебе, растяпа, я не дома. Я в пригороде Шарлотта, у тети Джун и кузины Джейси.

Услышав свое имя, Джейси подумала, с возбуждением и ужасом, что Майя сейчас передаст ей трубку. Что она может сказать такому парню? Глядя безумными глазами на Майю, она замотала головой — Майя бросила на нее беспокойный взгляд и продолжила разговор. Хотя Майя гораздо лучше разбиралась в таких вещах, Джейси решила, что может сейчас дать ей наставление. Она легонько похлопала Майю по колену.

— Что? — прошептала Майя.

— Слушай, скажи просто, что я веселая, — сказала Джейси.

— Что?

Джейси сглотнула.

— Просто скажи ему, что я веселая и горячая.

Майя кивнула.

— Да, Дуг. У меня тут сообщение от моей кузины. Да. Она просит меня передать тебе, что она веселая и горячая.

Джейси почувствовала, что ее сейчас вырвет.

— Конечно, она так и сказала, глупенький. — Майя прикрыла трубку рукой. — Он передает тебе: «Очень мило».

Несколько секунд Джейси в ступоре смотрела на кузину. Выйдя с веранды, она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься бежать.

Наверху, в спальне Джейси, кот Пушок так ничего и не сделал с птицей. Она по-прежнему лежала на подушке, а он сидел возле нее, ссутулившись и изготовившись наслаждаться своим торжеством день напролет. Джейси со злостью распахнула окно. Кровь пульсировала в щеках. Хотелось разнести что-нибудь в клочья. Она услышала, как Майя положила трубку, и ее дыхание слегка выровнялось.

Джейси взяла телефон и позвонила на домашний номер Линдера Баттонса.

Джейси целовалась с Баттонсом десять дней назад. Это произошло совершенно случайно, и Джейси решила не разговаривать с ним до тех пор, пока не начнутся школьные занятия — да и тогда, может быть, не стоило бы. Линдер был коротышкой. Ребята называли его Малышом Баттонсом — обычно за спиной, но иногда и в лицо. До восьмого класса он учился на дому. У него были очень разнородные интересы, он хорошо играл на тромбоне и в то же время рисковал превратиться в торчка. Он водился и с чудаками из марширующего оркестра, и с теми хиппи, которые еще только начинали восхождение к титулу главных школьных наркоманов и целыми днями пинали сокс. Чистоплотным его назвать было сложно. У него постоянно слезились глаза, а в уголке рта так часто залипал кусочек еды, что казалось, будто он клал его на ночь в блюдце, стоящее возле кровати, а утром запихивал обратно. Однажды за ланчем кто-то из друзей Баттонса прошелся электробритвой по его голове, из грязных волос получился шарик, настолько хорошо умащенный натуральным салом, что не разваливался, даже когда им играли вместо сокса.

Но у Джейси, которая сошлась с Баттонсом тем вечером в городе, были смягчающие обстоятельства. В тот день Джейси и ее лучшая подруга Эйлин Гатч забрались на огромную магнолию, с которой по высоте могла тягаться только церковь «Новая жизнь». Они успели выпить по три бутылки сливочного эля каждая, когда на них обрушился теплый проливной дождь. Гатч побежала домой. А нетрезвой, размякшей Джейси нужно было еще два часа ждать, когда мать заберет ее из города. И вот она одиноко бродила по мокрым улицам, блестевшим именно так, как они блестят в романтических фильмах о лете — фильмах, в которых порой очень хочется очутиться.

Обойдя крытую стоянку, она встретила Малыша Баттонса, который неожиданно вывалился из-за куста навстречу. Они не дружили, но два года подряд пересекались на школьных собраниях и уроках английского. Его футболка была в чем-то изгваздана, на лбу красовалась красная шишка. Он пояснил, что совсем недавно набил ее обо что-то, когда практиковал забаву под названием «Элеватор», или «Классика Шарлотта»: ты дышишь настолько глубоко и часто, что вызываешь гипервентиляцию легких, а твой друг толкает тебя в грудную клетку, ты теряешь сознание и испытываешь легкий кайф. Товарищ Линдера по «Классике» тоже смылся, когда пошел дождь.