Дверь в лето

— Да уж, могу себе представить. — Я шел к ней с твердой решимостью держать себя в руках, выяснить только то, что меня интересовало, и уйти восвояси. Похоже, это будет нелегко. — А помнишь, каким ты видела меня в последний раз? По уши накачанным зомбином, чтобы ты могла засунуть меня в хранилище?

Она удивилась и даже обиделась.

— Но, милый, это же было для твоей пользы! Ты же был так болен. — Похоже, она успела сама в это поверить.

— О’кей, о’кей. А где Майлс? Ты вроде теперь миссис Шульц?

Глаза у нее стали круглыми от удивления.

— А разве ты не знаешь?

— О чем?

— Бедный Майлс… ах, бедный мой Майлс. После того как ты нас покинул, Дэнни, он протянул меньше двух лет. — Лицо ее внезапно исказила гримаса злобы. — Обманул меня, гадина!

— Ай-яй-яй…

Интересно, подумал я, как он умер? Сам упал или подтолкнули? Или мышьяк в суп?

Я решил не отвлекаться от главного, пока у нее игла совсем с дорожки не соскочила.

— А что сталось с Рики?

— Рики?

— Ну, с Фредерикой, падчерицей Майлса.

— А, с той паршивкой? Откуда я знаю! Она уехала к бабке жить.

— А куда? Как звали бабушку?

— Куда? В Тусон. Или в Юму?.. Ну, куда-то в те края. А может, в Индио. Милый, я не хочу про нее, про эту противную девчонку. Я хочу поговорить с тобой о нас.

— Сейчас, минуточку. Как все-таки фамилия ее бабушки?

— Ах, Дэнни, ну какой ты нудный! Ну откуда мне помнить, как звали ее бабку?

— Как ее фамилия?!

— Ну, Хенлон. Хейни. Нет, Хейнц. А может, Хинкли?.. Ой, да ладно тебе, милый. Давай выпьем. Выпьем за наше счастливое воссоединение.

Я покачал головой.

— Не употребляю.

И это было почти правда. Обнаружив, что спиртное — ненадежный друг в тяжелую минуту, я теперь ограничивался пивом в компании Чака Фриденберга.

— Ой, как это скучно, милый! Ну, ты не против, если я немного приму?

Она уже наливала себе. Чистый джин, заметил я, услада одинокой девицы. Но прежде чем выпить, она взяла пластиковый флакончик и вытряхнула на ладонь пару таблеток.

— Будешь?

Я узнал полосатые таблетки: эйфории. Говорили, что он нетоксичен и не вызывает привыкания, но мнения были разные. Кое-кто считал, что его надо зачислить в одну группу с морфием и барбитуратами.

— Спасибо. Я и так счастлив.

— Ну, прекрасно.

Она кинула в рот обе, запила джином.

Стало ясно, что если я хочу что-нибудь выяснить, то надо поторапливаться. Скоро от нее уже ничего не добьешься, кроме смешочков и хихиканья.

Я взял ее под руку и усадил на кушетку. Потом сел напротив.

— Белла, расскажи мне о себе. Ну, чтобы я был в курсе. Как вы с Майлсом сторговались с «Маннике»?

— А? Да никак! — Она вдруг обозлилась. — Это все ты виноват!

— Как я? Меня же там не было!

— Конечно, ты. Им же нужна была та штука… то чудовище на колесиках, что ты слепил из инвалидного кресла. А оно пропало.

— Пропало? А где оно стояло?

Она недоверчиво вперила в меня свои поросячьи глазки.

— Тебе лучше знать. Ты же его спер.

— Я? Ты что, Белла, с ума сошла? Что я мог взять? Я же лежал в Холодном Сне, как сурок в спячке. Где та машина стояла? И когда она пропала?

По моим понятиям, кто-то и вправду увел «Салли», раз Белла с Майлсом не смогли ею воспользоваться. Но из миллионов людей на всем земном шаре я был самым распоследним, кто мог это сделать. С того страшного вечера, когда они подловили меня на голосовании, я больше «Салли» не видел.

— Расскажи-ка, Белла: где все-таки она стояла? И почему ты решила, что это я ее стащил?

— А кто же, кроме тебя?! Больше никто и не знал, что это за вещь. Так, куча железок! Говорила я Майлсу: не ставь ее в гараж!

— Но если ее кто-то украл, то я сомневаюсь, что этот «кто-то» смог бы заставить ее работать. Ведь вся документация, все инструкции-то остались у вас.

— Да нет же! Майлс, дубина, сунул их в машину, когда мы решили перепрятать ее, чтобы ты ее не украл.

«Украл» я пропустил мимо ушей и собрался возразить, что Майлс никак не мог затолкать пять фунтов бумаг в «Салли»: она и без того была плотно нашпигована, словно рождественский гусь. Но тут я вспомнил, что приделал полку-времянку в нижней части колесного шасси — складывать инструменты во время работы. Впопыхах Майлс мог сунуть мои бумаги туда.

А, не имеет значения. Все эти преступления совершены тридцать лет назад. Я захотел узнать, как у них из рук выскользнула «Золушка Инк.».

— А когда сделка с «Маннике» не выгорела, что вы стали делать?

— Да ничего. Потом ушел Джейк, и Майлс сказал, что придется закрываться. Слабак он был… А Джейк Шмидт мне всегда не нравился. Все вынюхивал… Все спрашивал: почему это ты ушел? Как будто мы могли тебя не пустить! Я-то хотела, чтобы мы наняли хорошего мастера и работали дальше. Фирма стоила дороже. Но Майлс так настаивал…

— Ну, и что дальше?

— Так мы же продали лицензии фирме «Джири мэньюфекчуринг». Разве ты не знаешь? Ты же у них работаешь!

Действительно, полное название нынешней «Золушки Инк.» звучало теперь так: «Бытовые устройства “Золушка” и производственные мастерские “Джири”, Инк.», хотя товарный знак по-прежнему был просто «Золушка». Похоже, я выяснил все, что эта дряхлая развалина могла мне сообщить.

Но мне было интересно другое.