Дверь в сказочный ад (СИ)

Вернувшись в Менлаувер, я, ни с кем не разговаривая, зашел в свой кабинет и для чего-то достал пухлую тетрадку стихотворений Пессимиста. Некоторые их отрывки я, кстати, приводил на страницах данного повествования. Не знаю, были ли эти стихи когда-то опубликованы, но в мою молодость, когда Чарльза Харрвела (его настоящее имя) я знал лично, он постоянно жаловался на «черствых и тупых» издателей, которые постоянно отклоняли его работы. Впрочем, меня это мало волновало. Всю жизнь отношение с поэзией у меня складывалось как либерально-прохладное. Даже не знаю, почему Пессимист именно мне подарил одну из копий своих рукописей (труд-то ведь не малый!), может просто чувствовал, что в жизни моей когда-нибудь наступит момент, когда его стихи как нельзя точно опишут состояние моей души. Если он так думал, то попал в самую точку. Я открыл страницы наугад и принялся читать:

«Свет умер, убитый мятежною тьмой.И солнце предательски скрылось — —Помчалось за мрачной ночною мечтой — —От мира сего утаилосьОно где-то там, за краями земли,Лишив нас бодрящих и теплых лучей.И, кажется, в той же бескрайней далиПогасла любовь и надежда людей.

Не в силах я власть темноты превозмочь,Все замерло, радость поникла.Похоже, что эта зловещая ночьМне с улицы в душу проникла.Готов я заплакать, да слез не найду,Хочу помолиться, но мысли — в бреду.Я понял, что эта кромешная тьмаСокрыла мне Бога. И словно тюрьмаМеня окружила железной стенойОт света, надежды и радостных дней,

Отняв даже сладостный сон и покой,Присущий ночною порой для людей.Смотрю я на скорбное небо — увы,Не видно там больше родной синевы.Лишь кружат ослепшие призраки птиц,Крича от стенаний и падая ниц.Смотрю я на землю — срывается вздох — —Где только что стлался фисташковый мох,Алели цветы и рождались мечты — —

Зияют оттенки немой черноты.Куда ни взгляну: на восток иль на юг,На север, на запад — везде и вокругМой взор отравляет предвечная тьма…Когда ж наконец-то сойду я с ума?Когда же вообще перестану я быть,Чтоб жизнь под названием «сон» позабыть?И сон под названием «жизнь» сгорячаРазрушить единым ударом меча.…

Сейчас бы усесться на камень надгробныйСвоей же могилы, холодной и скорбной.Лишь там, в тишине, успокоюся я,Потерю вселенной себе обретя…».

Последующей ночью я услышал музыку…

Ну как — музыку?.. Представьте, что все ноты вместе с диезами и бемолями свалили в цинковое ведро и принялись размешивать их колотушкой. Именно такое звуковое месиво и преподнесено слушателю (в конкретном случае — мне). Такую «музыку» можно играть как слева направо, так и справа налево по нотному листу. Да хоть снизу вверх — результат один и тот же. Колючие блямс-аккорды принялись настойчиво долбить по черепу.

Кажется, это была партия на рояле…

Да точно рояль! Все это время он миротворчески покоился в углу небольшого зала: сам никого не донимал, и желающих испробовать его на прочность также не находилось. Я даже ни разу не открывал на нем крышку. Только миссис Хофрайт изредка стирала с него вездесущую пыль, что-то ворчала про забытые моменты молодости, иногда даже ностальгически замирала, коллапсируя внутрь себя: наверное, просто когда-то увлекалась романсами.

Пять шагов, семь, десять…

Да… картина, представшая взору, была мягко скажем — на любителя. На лакированном стуле неуклюже сидела свинья и с вдохновением била копытами по клавишам. Вдохновение, надо заметить, было тоже свинское. Ее задняя нога то и дело соскальзывала и царапала шатающийся стул. Рядом ошивался кот и пытался что-то намурлыкивать в такт исполняемой «композиции».

Хотелось со всей силы мотнуть головой! Да так, чтобы стряхнуть с липкого сознания всю вселенную, раскидав ее на осколки…