Дверь в Зазеркалье. Книга 2

Старшая дочь уже совсем немолода и, как мне показалось, имеет серьёзные проблемы со здоровьем. Она с годами стала очень похожей на свою маму: религиозна, зависима от мужа, побаивается его и совсем одинока. Её дочь с мужем и детьми уже четыре года живёт где-то за границей. Навестить их она не может: нет денег. Последние дни отца, которого она безмерно любила, организация похорон – всё это легло на её хрупкие плечи. Мне она очень симпатична.

Младшая дочь всегда была красивой, весьма самоуверенной и, по общему признанию, умной девушкой, любимицей отца. Для внешнего же независимого наблюдателя, то есть для меня, это от рождения обычная рафинированная стервочка: в те годы начинающая, а теперь окончательно состоявшаяся. Такой, знаете ли, энергетический вампир в лифчике. Я не видел её лет двенадцать, может больше. Сейчас это по-прежнему красивая и всё ещё достаточно молодая женщина, которую, если судить по внешнему виду, несколько жёстко объездила жизнь. Разговаривать с ней просто невозможно: по каждому поводу своё, единственно правильное, и резко отличающееся от общепринятого, мнение. По слухам она живёт в одной из тёплых стран с бойфрендом, но, скорее всего, без него, поскольку мне трудно представить человеческое существо, обладающее хотя бы зачатками разума и в то же время способное ужиться рядом с этим сгустком энергии. А ведь какие, помню, были планы по покорению Европы, да что там Европы: мира, вселенной! Жаль, не получилось… Такое, увы, случается довольно часто.

Священник сказал хорошие слова, подходящие моменту, все бросили по горсти земли на крышку гроба, и процедура погребения была закончена. Под унылым, ледяным дождём машины медленно тронулись в город, на поминки.

В столовой младшенькая устроила небольшой скандал по поводу плохо, на её взгляд, подготовленного стола. Выглядело глупо и не к месту. Все чувствовали себя неловко, потом выпили за упокой души усопшего, и стало как-то легче. А час спустя процедура поминовения уже была завершена, и только остатки блюд на столе да водки в бутылках напоминали об этом печальном событии.

Пройдёт ещё совсем немного времени, и его жена, устав от одиночества, последует за ним, по разным странам разъедутся дочери и внуки, будет продана квартира и не станет когда-то большой семьи. И воспоминания о моём Учителе – прекрасном учёном и человеке – также потихоньку уйдут из нашей памяти. Увы, как ни печально это осознавать, такая судьба уготована каждому из нас. Как искры мы вспыхиваем во мраке Вселенной и тут же гаснем, едва успев отдать полагающуюся толику тепла и накопленных знаний окружающему миру. И какой же во всём этом смысл? Но ведь должен же быть какой-то достойный смысл в нашем, таком до обидного коротком, земном существовании?

Да, собственно, если в поисках смысла беспристрастно проанализировать свою прошлую жизнь, то окажется, что она состоит из сравнительно небольшого количества значимых эпизодов, определяющих, по сути, траекторию движения человека в обществе и, в конечном итоге, его нынешний социальный статус. Всё то, что находится между ними либо, в лучшем случае, подготавливает эти эпизоды, либо, в худшем, просто недостойно внимания. Признаться, даже как-то неловко перед собой за то, что так мало этих определяющих эпизодов. Может, всё дело в критериях оценки? Наверное, счастливы те, для кого отсутствие большой конечной цели в собственном жизненном цикле заменяют такие простые вещи, как чувство исполненного долга перед близкими да вера в Праведный Суд там, на небесах.

Трускавец, 18 декабря 2010 года

10. Домашнее задание

(Письмо десятое к несравненной Матильде)

Дорогая Матильда, я был чрезвычайно загружен работой последние месяцы и по этой причине так и не смог ответить вовремя на Ваше последнее письмо. Каюсь, виноват и даю слово, что в будущем только чрезвычайные обстоятельства могут вынудить меня молчать так долго.

Вчера я перебирал старые фотографии и обнаружил одну, которая была датирована концом даже не прошлого, а позапрошлого века. Она была сделана почти сто пятьдесят лет назад в Харькове в фотографической мастерской г-на Матье и прекрасно сохранилась. На ней были изображены сёстры Любимовы, Александра и Мария.

Трудно передать то чувство, которое вызывают старинные женские портреты на черно-белых фотографиях того времени. Самое близкое, что мне удалось подобрать, это «очарование». Очаровательные молодые женщины, чуть улыбаясь, смотрят на меня и совершенно ясно, что вся жизнь у них ещё впереди и наполнена она будет только радостными событиями. Так ли это было на самом деле? Как сложилась судьба этих девушек, родившихся на переломе столетий и исторических эпох?

Я попросил рассказать об этом мою младшую девочку, ей как раз задали написать сочинение на подобную тему. И вот что из этого получилось.