Двери в черную радугу

Быстрее! Надо торопиться. Лестница должна куда-то вывести.

Пролёт — минутный отдых, чтобы успокоить бешенный бег сердца и проверить пульс на руке дочери. А потом на негнущихся ногах надо вновь спускаться по грязным ступенькам. Мысли путаются.

Глаза сами закрываются. Лишь огромным усилием воли удается держать их открытыми.

Бросает в жар.

Тук-тук-тук. Это сердце стучит.

Крутит живот. Господи! Как же хочется есть.

Боль в ноге проходит.

Тук-тук-тук.

Все сложнее мыслить. Приходит понимание, что туда, куда они спускаются, он не сможет жить.

Тук-тук-тук.

Коле все равно. Лишь бы спасти дочь.

Тук. Мысли застывают. Тук. Время застывает. Тук. Прежнего мира больше нет.

Когда сердце Коли отбивает последний удар, лестница выводит к стеклянной двери, за которой можно разглядеть перрон станции метро…

Чьи-то теплые пальцы коснулись его лба. По телу пробежала легкая дрожь. Там, где нежные-нежные пальчики дотрагивались до его кожи, оставалось приятное покалывание. Этот кто-то нагнулся к нему, щеку обожгло горячее дыхание. Николай открыл глаза. Зрение не сразу сфокусировалось, поэтому несколько секунд он вглядывался в размытые силуэты — буйство ярких клякс.

— Папа? — Одно слово заставило сердце биться с бешенной скоростью. Одно слово подобно электрическому разряду приказало телу: «дрожи!»

Николай приподнял голову и всмотрелся в горящую кляксу перед собой. Но вот зрение вернулось, и он не поверил собственным глазам. Перед ним на коленях сидела Маша. Его Маша. Он узнал эти тонкие шершавые губы, этот прямой Алёнин нос, этот острый подбородок с ямочкой. Узнал бездонные голубые глаза, в которые можно смотреть бесконечно. Узнал всю её без остатка. Он пытался найти в Маше хоть какой-нибудь изъян, но ничего, к счастью, не заметил. Перед ним сидела живая дочь.

От левой руки Николая исходил зеленый яркий свет, который, смешиваясь с белым светом, идущим от Маши, заставлял дрожать пространство вокруг них.

— Папа. — Голос дочери задрожал. Из глаз брызнули слезы. Маша обняла его голову так сильно, что хрустнула шея.

Николай всхлипнул и прижал к себе дочь. Он жадно всасывал воздух, чтобы насладиться запахом тела Маши.

— Это я, — сказал он и поразился тому, с какой легкостью мог говорить. — Это я…

— Тебя не было так долго!

— Пришлось немного задержаться… там, наверху.

— Ты же больше не оставишь меня одну?

— Не оставлю.

— Обещаешь? — спросила Маша.

— Обещаю.

— Я бы умерла, если бы ты не вернулся.

— Я не могу бросить свою лапушку.

— Ты же точно никуда не пойдешь?

— Точно.

Николай поднялся, прижал к груди Машу. Девочка обхватила его шею руками. Её маленькое тельце дрожало от рыданий, а он, чтобы хоть немного успокоить её, целовал в щеку. Воздух вибрировал в горле Николая, предвещая слезы. Однако он приложил все силы, что не захныкать. Всё хорошо. Всё просто прекрасно. Еще несколько дней назад он и подумать не мог, что вновь увидит дочь.

Николай огляделся. Из-за света, исходившего от него и Маши, пространство изгибалось и скручивалось. Перрон станции метро походил скорее на королевство кривых зеркал. Потолок на глазах менял высоту, из-за чего каменные колонны то удлинялись, то наоборот становились толще.

Куда идти? Обратно в Город, пухнущий от живых мертвяков и «архаровцев»? Или вперед? В надежде найти стеклянную дверь, за которой находится лестница, ведущая в квартиру. Николай нахмурился. Пожалуй, стоит попробовать найти дверь.

Воздух грозно шипел, словно некто включил газовую колонку на полную мощность. Исходивший от Николая и Маши свет, пренебрегая законами физики, закручивался возле колонн в маленькие вихри. То и дело по стволам вихрей плясали миниатюрные молнии. В ноздри бил запах горящей плоти.

Стиснув челюсть, Николай сделал шаг вперед. Удивительно: некая сила даже подтолкнула его в спину. Он положил на детскую голову широкую ладонь и тихо сказал:

— Не бойся.

Маша лишь крепче обняла его.

Николай старался не смотреть по сторонам. Все его внимание было направлено на то, чтобы идти по перрону прямо и пытаться не замечать вихри. Он взывал к Алёне, но голос жены молчал.

— Папа, смотри! — крикнула девочка и показала пальцем в сторону железной дороги.