Двериндариум. Забытое

   По одному мы осторожно перебрались на фрегат. Часть левого борта была полностью разрушена, в досках трюма местами светились пробоины, черные паруса висели изодранными тряпками, а одна из мачт торчала обломанной пикой. Но огромная ладья висела в воздухе, подчиняясь Теням, которые оплели ее, подобно щупальцам неведомого чудовища. Тьма наполнила полотнище паруса, и фрегат медленно двинулся над ущельем. Aхнув, мы схватились за остатки борта. Скользкий и все еще мокрый пол с дырами представлялся ненадежным, сквозь него была видна белая пена над бушующей водой. Паруса надулись, и фрегат начал набирать скорость. Его мачты и гнилые тросы скрипели и выли.

   Но мы летели. Мы летели на полуразрушенном корабле над бездной Мертвого мира!

   – Кажется, меня сейчас стошнит, - простонал Айрон и вцепился в борт. – У меня морская болезнь!

   – Мы летим, дурень!

   – Мы летим на корабле! Этого достаточно! – провыл парень и отполз подальше, чтобы не смущать нас своим позеленевшим лицом.

   Кристиан стоял у штурвала, широко расставив ноги и вглядываясь в открывающийся пейзаж. Вокруг него клубилась и расползалась по всему фрегату темнота.

   Рядом с ним встал Ринг. Остальные ушли осматривать уцелевшие части фрегата. Несмотря на потрепанный вид, внутри кают сохранились гамаки и бочки, а в некоторых круглых окошках до сих пор блестело слюдяное стекло. «Вечный» набрал в паруса ветер и Тьму и уже вполне уверенно скользил по воздуху. Рейна с Киаром скрылись в одной из кают, остальные девушки расположились на корме корабля.

   Ветер трепал паруса, высыхающие доски трещали и звенели. Мы летели над ущельем. С одной стороны тянулись высокие скалы, с другой – начались леса. Дверь осталась позади и думать о том, что мы все дальше от возможности вернуться – было страшно.

   Но об этом никто старался не упоминать.

   – Знаете, а в одежде Ринг не кажется таким огромным, - шепотом произнесла Мелания, поглядывая в сторону носа фрегата. – Хотя нет, кажется… Вы видели у него на спине рисунок из шрамов? Ужас какой…

   Конечно, мы видели. Это трудно не заметить! От поясницы до плеч кожа здоровяка была исчерчена полосками, складывающимися в замысловатое изображение.

   – Это его родные горы и знак святого из Эхверского ущелья, - ни на кого не глядя, бросила Ливентия. – Покровителя и утешителя тех, кто навеки остался под толщей земли. Как отец Ринга. Как его братья. В обвале выжил только Ринг. Он провел в туннелях две недели и случайно нашел месторождение драгоценных лазуритов. Но это уже не помогло его семье. Рисунок шрамами сделан в память о них.

   Мелания прикусила язык и широко открыла глаза.

   – Я не знала, - пробормотала послушница. - A откуда ты…

   И осеклась, когда южанка демонстративно отвернулась. Ливентия бросила быстрый взгляд на нос корабля, где стояли Кристиан и Ринг.

   – Отец Ρинга был каторжником. И перед смертью взял в него клятву, что сын добьется чего-то большего. Станет человеком, которым можно гордиться. Или даже побывает в Двериндариуме.

   – Что ж, Ринг исполнил свою клятву, - твердо сказала я.

   Ливентия замолчала, уже в открытую глядя на стоящих рядом Кристиана и Ринга. В ее глазах, густо обведенных черной краской, билось странное чувство. То ли сожаление,то ли боль. Но возможно, это был лишь изменчивый свет угасающего дня.

   Повисло молчание, и, поднявшись, я решила найти Ρжавчину.

   Он сидел в углу трюма, на куче пустых бочек. Через оконце били лучи заходящего солнца, скрещиваясь оранжевыми шпагами посередине. Когда я вошла, Ржавчина вскинул голову и оскалился. Но я молча села рядом. Хотелось прикоснуться к другу, но я не решилась.

   Мы изменились.

   – Терпеть не могу корабли, - мрачно протянул парень. - Сыро, воняет плесенью и рыбой.

   – Ты можешь использовать свои крылья и лететь рядом, – улыбнулась я.

   – Ну уж нет. Не собираюсь облегчать февру задачу. К тому же за вами всеми нужен пригляд. Особенно за девчонками. Знаешь, мне нравятся ваши наряды. Согласись,так гораздо лучше, чем в длинных платьях, которые вы носите за Дверью!

   – Ты неисправим. Признайся, что мог бы принести одежду получше, но не захотел из вредности.

   – Из практичности, – Ржавчина зевнул. - Зачем же собственными руками закрывать женские прелести? Когда еще представится возможность их рассмотреть?

   Я тихо рассмеялась. А потом спросила:

   – Не расскажешь, что у тебя с Рейной?

   – Рейна? - Ρжавчина поднял брови. - Кто это?

   – Ой, брось. Я видела, как ты на нее смотришь. И она на тебя.

   – Ревнуешь? - обрадовался парень.

   Но я покачала головой.

   Он помрачнел и насупился. Некоторое время мы сидели молча, рассматривая пыль,танцующую в лучах света. А ещё – тени, дымом клубящиеся по углам.

   – Значит,ты все-таки выбрала сторону, – тихо произнес Ржавчина.

   Я просто кивнула. Да, выбрала.

   – Я приказал всем изменённым отступить и спрятаться в лесах, – глухо сказал мой друг. - Ты права – это не наша война. Мы ее не хотели. Не могу больше слышать вой чудовищ. Ты знаешь, я всех их слышу. В своей голове… Мысленно они плачут совсем как люди.

   – Еще не все кончено, - прошептала я, сжимая его ладонь. – Это ещё не конец.

   Мы помолчали.