Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)

Однако и сами администраторы, воспитанные александровской бурно-реформенной эпохой, были многие основательно либеральны, и ещё же состояли в тех комиссиях общественные участники. И министерство Игнатьева получило изрядный разнобой ответов. Некоторые комиссии высказывались за уничтожение черты оседлости. "Отдельные же члены [комиссий] - и их было не мало" - признали единственным правильным решением еврейского вопроса - отмену вообще всех ограничений68. - Напротив, виленская комиссия формулировала, что евреи "овладели экономическим господством, "благодаря ошибочно понятой общечеловеческой идее равноправности, вредно применённой по отношению иудейства в ущерб коренной народности""; еврейский закон дозволяет "пользоваться всякою слабостью и доверчивостью иноверца". "Пусть евреи отрекутся от своей замкнутости и обособленности, пусть откроют тайники своей общественной организации, допустят свет туда, где посторонним лицам представляется лишь мрак, и только тогда можно будет думать об открытии евреям новых сфер деятельности, без опасения, что евреи желают пользоваться выгодами национальности, не будучи членами нации и не неся на себе долю национального бремени"69.

"В отношении проживания в деревнях и сёлах комиссии признали необходимым ограничить права евреев": или вовсе запретить там жить, или обусловить согласием сельских обществ. Права владения недвижимостью вне городов и местечек - одни комиссии предлагали вовсе лишить евреев, другие - установить ограничения. Наибольшее единодушие проявили комиссии в том, чтобы запретить евреям питейную торговлю в деревнях. Министерство собирало мнения и от губернаторов и, "за редкими исключениями, отзывы местных властей были неблагоприятны для евреев": изыскивать, как оградить христианское население от столь надменного племени как еврейское"; "от еврейского племени нельзя ожидать, чтобы оно посвятило свои дарования... на пользу родины"; "талмудическая нравственность не ставит евреям никаких преград, ежели дело идёт о наживе на счёт иноплеменника". Но, например, харьковский генерал-губернатор не считал возможным предпринимать ограничительные меры против всего еврейского населения, "без различия правого от виноватого"; он предлагал: "расширить право передвижения евреев и распространить среди них просвещение"70.

Той же осенью по представлению Игнатьева был учреждён специальный (уже девятый по счёту) "Комитет о евреях" (из троих постоянных членов, из них двое профессоров), с задачей: обработать материалы губернских комиссий и составить из того единый законопроект71. (Существовавшая же с 1872 "Комиссия по устройству быта евреев", есть восьмой комитет, была вскоре упразднена, "по несоответствию её назначения с настоящим положением еврейского вопроса".) Новый Комитет исшёл из убеждения, что цель слияния евреев с прочим населением, к чему правительство стремилось последние 25 лет, - оказалась недодостижимой72. Поэтому "трудность разрешения запутанного еврейского вопроса вынуждает обратиться за указанием к старине, к тому времени, когда разные новшества ещё не проникли ни в чужеземное, ни в наше законодательство и не успели ещё принести с собой тех печальных последствий, которые обыкновенно наступают, когда к данной стране... применяются начала, противные духу народному". Евреи издавна считались инородцами и должны считаться таковыми73.

Комментирует Гессен: "дальше... не могла пойти самая реакционная мысль". А: если уж заботиться о национальных устоях, то за минувшие 20 лет можно было позаботиться о подлинном освобождении крестьянства.

И правда же: Александрово освобождение крестьян - дальше разворачивалось в смутной, недоконченной и развращающей крестьян обстановке.

Однако: "в правительственных кругах ещё находились люди, которые не считали возможным вообще изменить политике предшествующего царствования"74, и они были на крупных постах, и сильны. И часть министров воспротивилась предложениям Игнатьева. Видя сопротивление, он разбил предлагаемые меры на коренные (и потому требующие нормального процесса, продвижения через правительство и Государственный Совет) и временные, которые по закону допустимо было принять и ускоренным, упрощённым порядком. "Дабы сельское население убедилось, что правительство защищает его от эксплуатации евреев", воспретить евреям постоянное проживание вне городов и местечек (где и "правительство бессильно защищать их от погромов в разбросанных деревнях"), воспретить покупать и арендовать там недвижимость, также и торговать спиртными напитками. А по отношению к уже живущим там евреям: предоставить сельским обществам право "выселять евреев из сёл по приговорам сельских сходов". - Но другие министры, особенно министр финансов Н. Х. Бунге и министр юстиции Д. Н. Набоков, не дали Игнатьеву осуществить эти его меры: отклонили законопроект, опираясь на то, что нельзя принимать столь обширные запретительные меры, "не обсудив их обычным законодательным порядком"75.

Вот и толкуй о безграничном злостном произволе российского самодержавия.