Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России

Но «гораздо больше, чем полицейские преследования, тормозила нашу работу начавшаяся эмиграция в Америку. Фактически мы подготовляли социалистических рабочих для Америки». И вот совсем не длинные воспоминания Исаака Гурвича о «первых еврейских рабочих кружках» насквозь пронизаны попутными замечаниями: агитатор студент Шварц «впоследствии эмигрировал в Америку, теперь живёт в Нью-Йорке». – От такого-то кружка в собрании на квартире Иосифа Резника «присутствовало двое рабочих, один плотник и один столяр, оба теперь в Америке». – Спустя две страницы узнаём, что и сам Резник после ссылки «переселился в Америку». – Приехавший, напротив, из Америки для агитации «молодой человек Гиршфельд… в настоящее время врач в Миннеаполисе» и выставлялся социалистическим кандидатом на должность губернатора. – «Один из наиболее деятельных членов первого кружка Абрамовича Яков Звирин… высидел год в Крестах и… переселился в Америку и в настоящее время живёт в Нью-Йорке». – «Шмулевич („Кивель“)… в 1889… вынужден был бежать из России, до 1896 жил в Швейцарии, где был активным членом социал-демократических организаций», потом «переселился в Америку… живёт в Чикаго». – Наконец и автор повествования: «в 1890 году я сам оставил Россию», хотя за несколько лет перед тем «мы… смотрели на дело иначе. Вести социалистическую пропаганду среди рабочих – обязанность

всякого честного интеллигента; этим мы уплачиваем „исторический долг“ народу. [А] раз на мне лежит обязанность заниматься пропагандой, то отсюда с очевидностью вытекает, что я имею право требовать, чтобы мне была предоставлена возможность выполнять эту обязанность». А приехав в Нью-Йорк в 1890, Гурвич там нашёл «русское рабочее общество саморазвития», сплошь из минских ремесленников, – и под «русский Новый год» устроили в Нью-Йорке «бал минских социалистов»[791]

. В Нью-Йорке «местное социалистическое движение… в своём большинстве было чисто еврейским»[792]

.

Как видим, уже тогда океаны не были серьёзным препятствием для единства и непрерывности еврейской революционной работы. И эта живая связь ещё как явно отдастся в России.

Но – и от общероссийской революционной традиции значительная часть еврейской молодёжи не ушла, не отклонилась и в 80‑90‑е годы. Её, как указывает Д. Шуб, – погромы, затем ограничительные законы Александра III, напротив, взъярили на борьбу.