Двести лет вместе. Часть II. В советское время

Но ещё шире – взгляд противоположный, и он кажется более реальным. «Возможно, что еврейский народ сохранился и выстоял не вопреки своему изгнанию и рассеянию, но благодаря им», «еврейская диаспора не эпизод, а органический „ингредиент“ еврейской истории»[1489]. – «Стоит задуматься: сохранился ли еврейский народ во всей своей неповторимости вопреки или благодаря изгнанию и рассеянию?»; «трагедия, происшедшая в Иерусалиме в 70 году н. э., погубила государство, но явилась необходимым условием спасения народа»; «небывало обострившийся инстинкт национального самосохранения» толкнул к спасению через диаспору[1490]

. – «У еврейства никогда не было полной ясности в понимании своего положения и его причин. Изгнание мнилось карой за содеянные грехи, а оборачивалось особой милостью, которой Господь отметил свой народ. Диаспорой еврей отработал печать избранничества, которую он провидел на своём челе… Рассеянное состояние не является для него противоестественным… Даже в периоды максимальной государственной устроенности еврейство уже оставляло на своём пути гарнизоны, рассылало во все концы передовые отряды, словно чуя изгнание и готовясь отойти на заранее подготовленные позиции»; «диаспора, таким образом, – специфическая форма существования еврейства в земном пространстве и времени»[1491]. – И в самой-то диаспоре как евреи мобильны! «Еврейский народ не приживается нигде, даже если проходит несколько поколений»[1492]

.

Но очутясь в столь обширном рассеянии, малыми вкраплениями среди других народов, – должны были евреи выработать своё ясное отношение к этим народам, линию поведения меж них и к ним: искать ли предельного соединения, слияния с этими народами или отталкиваться, отгораживаться от них? Священное Писание даёт немало заветов отъединения. Даже родственных соседей – самарян, израэлитов – иудеи чуждались настолько непримиримо, что нельзя было принять от них и куска хлеба. Господствовал и строжайший запрет на смешанные браки. «И не отдавать дочерей своих иноземным народам, и их дочерей не брать за сыновей своих» (Неем. 10: 30). А Эздра повелел расторгнуть и уже существующие браки, уже и с детьми!

И живя в рассеянии – евреи за тысячелетия так и не смешались с теми народами, как масло не смешивается с водою, но всплывает вверх и держится на поверхности. Все эти долгие столетия они ощущали себя как нечто отдельное – и вплоть до XVIII века «евреи, как народ, ни разу не выказывали склонности к ассимиляции». Дореволюционная Еврейская Энциклопедия, приводя суждение Маркса, что «евреи не ассимилировались, так как представляли экономически высший тип, т. е. класс капиталистов среди земледельческих и мелкобуржуазных народов», – возражает ему: экономика была вторичной, «евреи диаспоры сознательно создали свою экономику, ограждавшую их от ассимиляции. Они это сделали в силу сознания своего культурного превосходства», а оно было создано «духовным содержанием иудаизма в его наиболее полной форме. Последнее охраняло от подражания»[1493]

.

Но вот «с половины 18 в. евреи начинают верить в ассимиляцию, которая в Западной Европе 19‑го столетия уже становится… ферментом разложения еврейской нации». Ассимиляция начинается тогда, «когда окружающая культура поднимается на ту же высоту, на которой находится еврейская, или когда еврейство перестаёт творить новые ценности». У европейских евреев «с конца 18 столетия национальная воля ослабела: от чрезмерного ожидания она притупилась. Другие народы начали создавать блестящую культуру, затмившую еврейскую»[1494]. И как раз в это время, от Наполеона, началась всеевропейская эмансипация; евреям открывалась, в стране за страной, дорога к социальному равенству, и тем естественней становилась ассимиляция. (Тут добавляют нам важное соображение: что «односторонней ассимиляции нет», не бывает, а что «ассимилирующиеся евреи начали вносить в чужие культуры свои национальные черты». Гейне и Бёрне, Рикардо и Маркс, Биконсфильд-Дизраэли и Лассаль, Мейербер и Мендельсон, «ассимилируясь с окружающей средой, внесли в неё и еврейские элементы»[1495]

.)

В отдельных случаях ассимиляция приводит и к более яркому проявлению личных творческих способностей. Но в общем охвате «ассимиляция была той ценой, которую евреи платили за благо приобщения к европейской культуре», и образованные евреи убедили себя, что «евреи – не нация, а лишь религиозная группа»[1496]. – «Еврейский народ, со вступлением его в сонм европейских наций, стал обезличиваться… резко-национальными чертами отличался лишь еврей гетто… а еврей интеллигентный всеми силами старался быть непохожим на еврея». Так и распространилась «теория, что еврейской нации нет, а есть лишь „поляки, французы, немцы Моисеева закона“»[1497].

Маркс, а за ним и Ленин видели всё решение еврейского вопроса – в полной ассимиляции евреев в странах их проживания.