Двести лет вместе. Часть первая

При уже виденной нами слабости полиции и плохой поворотливости российских властей – вполне естественно, что евреям пришла в голову мысль: а не надеяться на защиту от властей? а создавать свои вооружённые отряды и применять оружие самим? К тому призывала их и группа видных деятелей: и писателей – Дубнов, Ахад-Гаам, Ровницкий, Бен-Ами, Бялик: «Братья… перестаньте плакать и молить о пощаде. Не ждите помощи от своих врагов. Пусть вам поможет ваша собственная рука»[1162].

Такие призывы «действовали на еврейскую молодёжь, как электрический ток»[1163]

. И в накалённой обстановке после кишинёвского погрома стали быстро создаваться еврейские «отряды самообороны» в разных местах черты оседлости. Средства на такие отряды «давало обычно еврейское общество»[1164], а контрабандный ввоз оружия из-за границы был для евреев вполне осуществим. Часто оружие получали и незрелые юнцы.

Вооружённых группировок среди христианского населения правительство не обнаруживало. С бомбами террористов боролось как могло. Когда же стали появляться боевые отряды, то также естественно, что правительство усмотрело в том начало полного беззакония, начатки гражданской войны – и отряды такие запрещало, сколько у него было сил и досмотра. (И сегодня повсюду в мире осуждаются и запрещаются «незаконные военизированные формирования».)

Весьма боевой такой отряд создался в Гомеле под руководством местного комитета Бунда. Ещё 1 марта 1903 гомельский комитет Бунда провёл «празднование» «казни Александра II»[1165]. При примерном равенстве в Гомеле христианского и еврейского населения[1166]

и крайней решимости здешних еврейских социалистов, формирование вооружённых еврейских отрядов приняло особо энергичную форму. Созданная здесь еврейская самооборона проявила себя во время происшествий 29 августа и 1 сентября 1903 – гомельского погрома.

Гомельский погром, по судебному заключению, был обоюдным: и христиане и евреи нападали друг на друга.

Приходится рассмотреть привременные официальные документы, в данном случае – судебное Обвинительное заключение по гомельскому делу, основанное на немедленных полицейских донесениях. (Полицейские донесения в России в ходе XX века неоднократно доказали свою отчётливую безукоризненную точность – вплоть до суматошных февральских дней 1917 года, до самого того момента, когда полицейские участки Петрограда уже были обложены восставшими, сжигались, и точная информация оборвалась и для всех нас.)

Обвинительный акт на гомельском процессе гласит следующее. «Еврейское население… стало запасаться оружием и организовывать кружки самообороны на случай возникновения противоеврейских беспорядков… Некоторые из гомельских обывателей имели возможность наблюдать целые учения еврейской молодёжи, на которых собирались за городом человек до ста участников и упражнялись в стрельбе из револьверов»[1167].

«Поголовное вооружение, с одной стороны, сознание своего численного превосходства и своей организованной сплоченности с другой – подняло дух еврейского населения настолько, что среди молодёжи их стали говорить уже не о самозащите, а о необходимости отмстить за кишинёвский погром».

Так злоба, проявленная в одном месте, потом отдаётся в другом, далёком – и на совсем невинных.