Двести лет вместе. Часть первая

Несмотря на неприязнь к евреям со стороны Бакунина, многие пошли в вожди и теоретики анархистов. «Другие русские анархисты, например, Кропоткин, не относились отрицательно к евреям и старались привлечь» их[1236]. Среди вожаков можно выделить: Якова Новомирского, Александра Ге, Льва Чёрного, В. Гордина[1237]. Ещё один из вожаков анархистов, И. Гроссман-Рощин, с глубоким уважением, вспоминает белостокского Арона Елина: «знаменитый террорист», но не просто «красных дел мастер», «никогда не впадает… в „механический боевизм“[1238]. – «Менее терпеливая часть еврейской массы… ищет ускоренного способа для достижения социалистического строя. И такое вспомогательное средство, „карету скорой помощи“, она находит в анархизме»[1239]

. – Особенно сильное влечение к анархизму испытали евреи Киева и Юга, и например в материалах о Богрове встречаем немало анархистов помельче, не вошедших в историю.

Мы уже замечали раньше, но стоит повторить: не только из-за стеснении евреи густо рвались в революцию. «Участие евреев в общероссийском революционном движении только в очень небольшой степени объясняется их неравноправием… Евреи только разделяли общее настроение» борьбы с самодержавием[1240]. Удивляться ли? Молодёжь интеллигентных семей, и русских и еврейских, годами слышавшая дома: «преступления власти», «правительство убийц», – кинулась в революционные действия со всей энергией и яростью. Так и Богров.

В 1905 еврейский историк С. Дубнов обвинил всех еврейских революционеров – «в национальной измене». В статье «Рабство в революции» он писал: «Та многочисленная армия еврейской молодёжи, которая занимает самое: видное место в рядах: Российской Социал-Демократической Партии и выдвигает там даже своих «командиров», формально порвала всякие связи с еврейством… Вы не творцы, а батраки революции или маклеры её»[1241].

Но, с ходом времени, взрослые всё сильнее одобряли свою революционную молодёжь. Это явление усилилось у нового поколения «отцов», и было, в общем, сильней у евреев, чем у русских. Член Государственной Думы Мейер Бомаш десятью годами позже (1916) заявит: «Мы не раскаиваемся, что евреи участвовали в освободительной борьбе… Они боролись за вашу свободу»[1242]. – А полгода спустя, уже в озарении новой Революции, в марте 1917, знаменитый адвокат О. О. Грузенберг, перед руководителями Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов, страстно и с основанием заявит: «Мы щедро отдали революции огромный „процент“ нашего народа – почти весь его цвет, почти всю его молодёжь… И когда в 1905 г. восстал революционный народ, в его ряды с неудержимой силой потекли без счёта еврейские борцы»[1243]

. Об этом и другие: «Историческая обстановка для еврейских масс в России сложилась так, что они не могли не быть активнейшими участниками революции»[1244]. – «Евреи связали судьбу еврейского вопроса в России с торжеством в ней прогрессивных идей»[1245].

Общий накал российского революционного движения несомненно усиливался от накала еврейских революционеров.

Но одна разночинная, интеллигентская и ремесленная молодёжь не могла совершить революции. Из первых задач было: захватить, увлечь, повести в бой русских индустриальных рабочих, и особенно петербургских. Однако, отмечает тогдашний директор Департамента полиции: «В начальной стадии своего развития рабочее движение… было чуждо политических вожделений». И даже перед самым 9 января на «экстренном собрании рабочих 27-го декабря рабочими был выгнан из залы еврей, пытавшийся произнести агитационную речь политического характера и разбросать прокламации, и были задержаны три еврейки, агитировавшие на политической почве»[1246]

.

Чтобы действенно увлечь петербургских рабочих, понадобилась псевдоправославная агитация Гапона.

9 января, ещё до всякой стрельбы войск, единственной сооружавшейся в тот день баррикадой (4-я линия Васильевского острова), с разрушением телеграфной и телефонной линий, затем и нападением на полицейский участок, руководил молодой Семён Рехтзаммер (сын управляющего акционерным обществом товарных складов и хлебных элеваторов). Впрочем, рабочие Васильевского острова два дня спустя проводили «особенно значительно[е]» «избиение интеллигенции»[1247].

Известно, что российская революционная эмиграция в Европе приняла сообщения о расстрелах в Петербурге со смесью возмущения и восторга: наконец-то!! теперь – грянет!! – А распространить восторг – и восстание – по черте оседлости взялся недреманный Бунд, в чьём партийном гимне (Ан-ский назвал его «марсельезой еврейских рабочих) звучало:

«Довольно мы врагов своих любили,

Мы ненавидеть их хотим!!… Костёр готов! Довольно дров найдётся,Чтоб на весь мир разжечь святой пожар!!»[Сб.][1248]