Движение вверх

 Место проведения встречи было типично бразильским стадионом — с очень близко к игровому полю и почти вертикально расположенными бетонными трибунами, и производило впечатление каменного мешка. Сказать, что до отказа забитый зал яростно и чрезвычайно агрессивно поддерживал свою команду, — значит не сказать ничего. Последние три минуты игры, счет в которой постоянно менялся, как качели, то в нашу пользу, то в пользу соперника, игрались. полтора часа. После каждой остановки игры в игроков в красных майках с трибун немедленно летело несколько десятков яиц, пирожков и прочих посторонних предметов. Никакими защитными козырьками скамейки команд оборудованы не были, и наши запасные игроки прятались от этого града — я не шучу! — под судейским столом. Каждое действие нашей команды сопровождалось оглушительным свистом и улюлюканьем трибун.

 В какой-то невообразимой концовке сборная выиграла 1 очко, и 30 метров от площадки до подтрибунного помещения, которые мы проделали под прикрытием полиции сквозь разъяренных болельщиков, — это что-то незабываемое. Одним из арбитров матча был казанец Мухамедзянов. Он-то и успел получить по дороге несколько тумаков и удар ногой в пах от бразильских ценителей баскетбола. Нас спасли только наше проворство и стойкость бразильской полиции, которая сумела отсечь хлынувшую за нами толпу от входа в подтрибунные помещения.

 Все происходящее напоминало какой-то триллер — страшный рев из-за захлопнутых полицейскими дверей, перепуганные игроки и тренеры, корчащийся от боли Мухамедзянов... Чуть-чуть переведя дух, мы с изумлением обнаружили, что вместе с нами людской волной под трибуну занесло какого-то особо рьяного бразильского болельщика. Это был наш шанс выплеснуть все, что накопилось в нас за последние 3 часа. Убить мы его, конечно, не убили бы, но досталось этому чудаку хорошо. От по-настоящему серьезных травм его спасла лишь та же бразильская полиция.

 Со стадиона мы смогли уехать только через 2 или 3 часа, когда страсти чуть-чуть улеглись.

«Братское радушие»

 Второй подобный случай имел место весной 1969-го, когда в рамках розыгрыша Кубка европейских чемпионов мы играли в Брно против местного клуба. Как я уже говорил, мы были далеки от политики и не давали оценок действиям нашего правительства в Чехословакии. В августе 1968-го мы, находясь в аэропорту в Риме, услышали о вводе войск стран Варшавского договора в Прагу. Западные интерпретации произошедшего, разумеется, сильно отличались от советской. Мы могли предполагать, что отношение к русским в «братской» Чехословакии сейчас не самое теплое, но то, что нас ожидало, мы не могли увидеть даже в страшном сне.

 Игра в Брно запомнилась мне на всю жизнь. С первой до последней ее минуты трибуны, до отказа забитые зрителями, издавали какой-то невообразимо страшный гул. Это не был обычный рев многотысячной толпы, к которому мы, в принципе, давно привыкли. Нам было не впервой играть при агрессивном настрое местных болельщиков. Но здесь звук, который несся с трибун, был необычным — без перерывов, на одной высокой ноте, исполненный злобы и ненависти.

 Игра проходила на хоккейном стадионе, причем борта коробки не были демонтированы, баскетбольный помост был размещен прямо посреди огражденного ими пустого пространства. Это усиливало ощущение беззащитности под 6 тысячами ненавидящих нас взглядов. Не сочтите за сгущение красок — все 40 минут игры мы постоянно ощущали себя мишенями в тире. Как раз в эти дни снимали с должности знаменитого Дубчека[27]

, и, как нам потом сказали, если бы отставка произошла днем раньше, т. е. накануне игры, живыми мы бы оттуда не выбрались.

 В такой обстановке играть, разумеется, было невозможно. «Прижав уши», мы отбыли на площадке свой номер, никуда не лезли, не провоцируя соперника и публику. Спокойно проиграли «-11», имея в запасе домашние «+30», но ощущения от этого испытания остались самые тяжелые.

 Не знаю, почему, но игры «с приключениями» чаще имели место против братских стран из социалистического блока. Как я уже говорил, мы, как правило, не отвечали на провокации соперников и никому сдачи не давали. Поэтому драки во время игр были редчайшим и исключительным явлением. Тем более, что баскетбол — не хоккей, драки в нем происходят достаточно редко.

 Кстати, в хоккее, где единоборства соперников гораздо более жесткие, и это неизбежно провоцирует стычки, советские спортсмены тоже обязаны были сдерживаться. Время от времени столкновения все-таки случались, а порой они перерастали в грандиозные ледовые побоища, которые замалчивались спортивными средствами массовой информации, зато немедленно обрастали легендами. Наиболее часто отношения выясняли, естественно, с канадцами, но также и с братьями чехословаками. Говорили, что нередки были драки «команда на команду» после игр, в подтрибунных помещениях. У хоккеистов они якобы могли происходить через раз, а у игроков в водное поло — один из самых грязных и жестких видов спортивных игр — практически после каждого матча.