Движущиеся картинки

Огонь факела, подобно светлячку, метался зигзагами по кустарнику. Иногда он на миг останавливался, а потом двигался в совершенно новом направлении. Свет от него был очень ярким.

— Что это? — спросил Виктор. Гаспод принюхался.

— Человек, — сказал он. — Женщина. Надушена дешевыми духами. — Ноздри его дрогнули. — Называются «Игрушка Страстей». — Он снова потянул носом. — Одежда свежевыстирана, без крахмала. Старые туфли. Много театрального грима. Она была у Боргля и ела… — ноздри его вновь всколыхнулись, — рагу. Маленькую порцию.

— Ты, может, еще скажешь, какого она роста? — поинтересовался Виктор.

— Пахнет примерно на пять футов два — два с половиной дюйма, — определил Гаспод.

— Да ладно…

— Ты походи с мое на этих лапах, а потом говори, что я вру.

Виктор закидал песком свой костерок и двинулся вниз по склону.

Когда он приблизился к огню, тот вдруг замер. В следующий миг взгляд его выхватил из мрака фигуру женщины — одной рукой она сжимала края накинутой на плечи шали, в другой держала факел, высоко подняв его над головой. Еще через мгновение пламя угасло. У Виктора поплыли перед глазами синие и лиловые пятна. Маленькая фигурка, видневшаяся за ними, казалась не намного чернее обступившей ее темноты.

— Что ты делаешь у меня… Что я… Почему ты в… Где… — забормотала фигура, а потом, как бы совладав с ситуацией, резко переключила скорость и уже гораздо более узнаваемым голосом грозно произнесла: — Ты что здесь делаешь?

— Джинджер?!

— Да.

Виктор вдруг замялся. Кто знает, что полагается говорить в таких случаях?

— Э-э-э… — сказал он. — Приятно прогуляться вечерком!

Она неприязненно взглянула на Гаспода.

— Это та ужасная псина, что все время вертится на студии? Терпеть не могу мелких собачонок.

— Гав, гав, — сказал Гаспод.

Виктор почти читал мысли Джинджер: «Собака сказала „гав, гав“. А что такое „гав“? С помощью „гав“ собака лает! Что же меня тут смущает?»

— Вообще-то, у меня с кошками больше родственного… — несколько невразумительно объяснила Джинджер.

— В каком смысле? — спросил голос откуда-то снизу. — Ты тоже своей слюной умываешься?

— Это еще что такое?

Виктор замахал руками и в ужасе отпрянул:

— Только на меня не смотри! Я этого не говорил!!

— Нет? Но тогда кто? Эта псина?

— Давай не будем переходить на личности, — попросил Гаспод.

Джинджер остолбенела. Взгляд ее описал круг и канул вниз, где уткнулся в Гаспода, лениво чешущего ухо.

— Гав? — поднял голову пес.

— Этот пес и впрямь говорит… — начала Джинджер, указывая на него дрожащим пальцем.

— Знаю, — сказал Виктор. — Это значит, ты ему понравилась.

Он немного отодвинулся. По склону холма карабкался еще один светлячок.

— Ты не одна? — спросил он.

— Я? — Джинджер обернулась за спину.

За близкой вспышкой света последовал треск сухих веток, и из мрака возник Достабль, за которым устрашающей темной тенью тащился Детрит.

— Ага! — воскликнул Достабль. — Попались, голубки!

Виктор смотрел на него в недоумении.

— Голубки? — спросил он.

— Голубки? — переспросила Джинджер.

— Я ищу вас повсюду, — сообщил Достабль. — А потом кто-то сказал, что видел, как вы отправились в сторону холма. Романтично, романтично. Можно будет из этого какой-нибудь прок извлечь. Для афиши — самый смак. Ну, ладно. — Он обнял обоих за плечи. — А теперь — пора.

— Куда еще пора? — спросил Виктор.

— Прямо с утра начинаем, — сказал Достабль.

— Но Зильберкит, помнится, сказал, что в этом городе мне работы больше не видать… — начал Виктор.

Достабль открыл было рот, но запнулся и несколько секунд молчал.

— Да, да… Только я решил дать тебе возможность попытать счастье еще один раз. — Голос его звучал непривычно взвешенно и осторожно. — Да. Еще один шанс. Просто вы молодые. Своевольные. Сам когда-то был таким. Вот я и сказал себе: «Достабль, надо ведь дать парню еще один шанс, даже если этим ты сам себя без ножа режешь». Платить, разумеется, буду меньше. Доллар в день — идет?

Краем глаза Виктор заметил, что лицо Джинджер озарилось надеждой.

Виктор открыл рот.

— Пятнадцать долларов, — последовал ответ. Но голос был не его.

Виктор закрыл рот.

— Что-что? — спокойно переспросил Достабль. Виктор открыл рот.

— Пятнадцать долларов. С возможностью пересмотра условий через неделю. Пятнадцать долларов — и никакого торга.

Виктор закрыл рот. Взгляд его рассеянно блуждал.

Достабль поводил пальцем у себя под носом, с минуту подумал. И передумал.

— Мне это нравится, — признал он. — Круто берешь. Ладно. Три доллара.

— Пятнадцать.

— Хорошо, пять, но на этом все. Сам знаешь, парень, тут тысяча человек, которые только и ждут…

— Две тысячи человек, господин Достабль.

Достабль бросил взгляд на Детрита — тот с головой погрузился в грезы о прекрасной Рубине, — а потом, сощурившись, взглянул на Джинджер.

— Ладно. Договорились, — сказал он. — Десять. Только потому, что ты мне нравишься. Но себя я без ножа режу.

— Идет.

Достабль протянул руку. Виктор посмотрел на свои пальцы так, словно видел их впервые, и подал ладонь Достаблю.

— Ну, а теперь пошли, — велел Достабль. — Уйму дел надо успеть переделать.