Двое

– Не стоит. Пусть всё останется здесь.

– Май…

– Ты сделал для меня очень много, Завьялов, и мне искренне жаль, что я не могу отплатить тебе тем же, – бросила она на прощание и выскочила из машины.

Завьялов обтёр лицо ладонью, перевёл дыхание и только тогда появились силы, чтобы выбраться следом и вернуть её сумку. Всё правильно: каникулы закончились. У него не было желания даже для короткого «пока». Обменялись ледяными взглядами, колючими улыбками и на этом всё.

Он резко тронулся с места, а потом так же резко остановился, но больше из машины не вышел. Так и стоял вблизи остановочного пункта, пока автобус не увёз Цветкову к лучшей жизни. А потом Никита гнал по трассе, как сумасшедший, пытаясь проанализировать всё, что произошло. Но в общую картину никак не вписывался то ли глупый, то ли подлый поступок Майи. Хотя какая разница?..

О том, что она вздумает сбежать или выкинуть какой другой фокус, Никита догадывался. Чуйка, а, может быть, банальное знание человеческих пороков. Было в ней что-то… что-то необъяснимое в последние дни. Майя всё больше молчала, о чём-то думала, грустно улыбалась. Скорее всего, уже тогда осознавала, что история с бегством затянулась. Если о чём и думала, так, это о том, как выйти из игры с наименьшими потерями.

Никита не чувствовал себя использованным – Майя расплатилась сполна. Разве не этого он жаждал, когда странный роман только набирал обороты? А потом вдруг стало не до смеха. Стало серьёзно и до тупого банально! И… подумать только: он опустился до унизительного выяснения отношений! А ведь зарекался… Впрочем, с ней было всё по-другому… Майя не стала для него проходящей постельной утехой. И совсем скоро отношения, которые считались игрой, затянули, увлекли. Они вдруг показались ему настоящими. И её просьба… просьба сделать ребёнка… чёрт, она спутала всё окончательно! Он тут же «включился» и принял новые правила. «Что взбрело в голову взбалмошной девке?» – сейчас на этот вопрос ответа у Ника не было.

С другой стороны… Никита жадно оскалился и с отрицанием принялся качать головой. С другой стороны было то, что чувствовал он сам. И вот этот факт, уж точно не вписывался ни в какие рамки. Эта была и привязанность, и непонятная тяга, а, что особенно заботило, так это нежность и трепет, которые рвались из него при виде Майи. Он ловил её первые робкие улыбки и чувствовал, как всё внутри расправляется, как становится легко, приятно. Её хотелось радовать, удивлять, её хотелось привязать к себе и подсадить на эти же чувства как на наркоту. Но как бы он ни крутился, где-то между всё равно оставался невидимый барьер, какая-то преграда. И вот сейчас эта преграда вылезла боком! Оказалось, что имя этой преграде «Муж»! Что он мог на это сказать?.. «Ну, например, что о наличии мужа всё-таки знал» – ехидно отозвался внутренний голос. К тому же, в ориентировке была чётко указана фамилия и эта фамилия была ни разу не «Цветкова».

Что дальше? Почему бы не шантаж? Разве это не способ потешить самолюбие? Ах, не позволяет воспитание! Что ж тогда… глотайте пыль из-под чужих копыт, шевалье!

В приступе гнева Ник несколько раз с силой ударил руками по рулевому колесу и, откинувшись на водительское сидение, напряжённо сглотнул, понимая, что проблемы это так и не решило. Забыть? Да сейчас! Ей просто нужно дать время… Да, время сейчас станет идеальным вариантом. Отчего-то ведь она сбежала! «От чего-то или от кого-то» – приободрился внутренний голос, и на лице Завьялова отобразилась премерзкая ухмылка. Он не привык отпускать своё. Как говорила бабуля: «Гены пальцем не раздавишь», а с этим у него полный порядок.

В офисе он оказался только к утру. Всё же появиться перед подчинёнными побитой собакой не хотелось, и несколько часов сна пришлись как нельзя кстати. У Димыча, видите ли, случилась любовь! Именно этим он объяснил факт своего отсутствия на рабочем месте и, раз уж сам Ник соизволил выйти на связь, то он и должен был подменить нерадивого зама. На самом деле Димыч оказался неплохим кадром, правда, порой уходил в загул. Некритично, если учесть, что Ник себе подобного не позволял. По крайней мере, первые два года, пока поднимал производство с колен, оставить завод без присмотра он не решался. Трудоголик. Не приговор – диагноз! Ник любил дело, которым он занимался, он видел ощутимую пользу и результат.