Двое

Полагаю, наше Рождество проходит так же, как у других. Сначала дети прыгают на нашей кровати, беспорядочно размахивая костлявыми локтями и коленями, уже порывшись в своих рождественских чулках, поглотив шоколадные апельсины, о чем свидетельствуют разводы на лицах. Бумажные колпаки и слишком много еды, выпивки, вежливое притворство, что новые тапочки это идеальный подарок от свекрови. Я утопаю в горе пластмассы и истерик, уныния и смеха. Потом все кончается, к четырем часам дня. К тому времени родители Марка уже дремлют на диване, не насытившись, а объевшись. Мальчики играют в углу комнаты с новыми игрушками, иногда радостно, но чаще всего случаются небольшие разногласия. Полноценная ссора может разразиться или угаснуть, потому что подали сэндвичи с индейкой и бисквит. Еда, в которой никто из нас не нуждается и особо не хочет, но нам нужно это делать, потому что «Рождество не Рождество без сэндвичей с индейкой и бисквита, не так ли, дорогуша?»

Родители Марка более приветливы со мной в Рождество, чем в любое другое время года. Они никогда не относятся ко мне ужасно или грубо, но они – несмотря на стереотипы о северянах – холодны. Для них я чужая. Я не просто жена Марка. Я его «вторая жена» или, того хуже, его «новая жена». Именно так его мать однажды представила меня соседу. На тот момент мы были женаты шесть лет. Дольше, чем продлился их с Фрэнсис брак. Но в Рождество утренний шерри, тихое пение Фрэнка Синатры и, может, мои старательно продуманные подарки немного смягчают их. Меня могут поцеловать в щеку или обнять. Но я не виню его родителей за холодность, недоверие. Они правы, что не верят мне, верно? Другой стереотип о северянах – утверждающий, что они хитрюги, которых не проведешь – смахивает на правду. Может, они чувствуют что-то во мне. Мне всегда кажется, что его мать видит меня насквозь. Интересно, что она думает о моем исчезновении?

Возможно: скатертью дорога.

Обычно мы с Дааном больше празднуем, потому что не можем сфокусироваться на одном конкретном дне. Наши празднования очень отличаются. Мы никогда не носились впопыхах по магазину игрушек поздно вечером и не нервничали из-за формирования заказа на доставку продуктов для праздничного стола из супермаркета еще в середине ноября, потому что мы с Дааном не закупаемся как перед концом света. Что хорошо, ведь кому захочется делать это дважды? Напротив, мы неспешно прогуливаемся по отделу с едой в «Харви Николс», складывая деликатесы в корзину: новозеландский мед Манука, хамон иберико, большие порции фисташковой нуги. Наши покупки доставляются несколькими лучшими поставщиками еды: торговцами овощами, мясниками, пекарями, рыболовами. Мы празднуем Рождество двадцать седьмого или двадцать восьмого, в зависимости от того, на какой день оно выпадает. Я говорю Марку, что мне нужно вернуться к работе, он остается со своими родителями, чтобы они провели побольше времени с мальчиками, а я отправляюсь на поезде из Йорка в Лондон. Я обожаю эти поездки, они обозначают переход, наполены надеждой и предвкушением.

Однако в прошлом году, еще в октябре, Даан начал упоминать, как сильно ему хотелось бы отпраздновать Рождество вместе.

– Я не так уж против того, как мы празднуем. Но я мог бы поехать с тобой к матери. Я просто хочу, чтобы мы были вместе.

– Нет, это будет не очень радостное Рождество. Тебе лучше провести его со своей семьей.

– Но ты и есть моя семья. Моя жена. Я хочу провести его с тобой. И, судя по твоим рассказам, не совсем ясно, осознает ли твоя мама, что наступило Рождество. Ты можешь навестить ее в другой день. Всего один раз. Разве это такая нелогичная просьба?

Конечно, нет. Или же она не должна такой быть. Поэтому я согласилась.

Мы проснулись поздно и полакомились копченой семгой на ржаном хлебе, попивая выдержанное шампанское, пока не взялись за устрицы и кровавые Цезари, которые открыл мне Даан, объяснив, что это те же Кровавые Мэри, но с добавлением чуточки устричного сока. Мы ели в кровати. Не было пластмассовых упаковок или танцующих Санта-Клаусов, он не подарил мне сэндвичницу или новый «Дайсон». Он купил мне брильянтовую подвеску. Когда он застегивал цепочку, я ощутила его дыхание на своем затылке. Я скучала по мальчикам и Марку, по запаху брюссельской капусты так сильно, что хотелось взвыть. Они считали, что из-за погоды я застряла у одного из своих сводных братьев. Меня внезапно окатило волной всепоглощающего желания вернуться к Марку. Оли и Себу. Я не могла отпраздновать Рождество с Дааном. Привычки, ритуалы, все могло развалиться.