Двое

По мере приближения к главной молельне Столицы тротуар заполнялся Служителями. По двое-трое возникали они из переулков, направляясь в ту же сторону, что и Андр со Стэном. У последнего их появление вызывало воодушевление. Гогоча, он обменивался громогласными непристойностями с товарищами по ордену, изобретательно и злобно издевался над другими монахами, но те предпочитали отмалчиваться: храмовников побаивались.

У входа в молельню Стэн, двинув мощным плечом, отшвырнул от двери рослого Служителя в рясе оружейного надсмотрщика, злорадно гоготнул и нырнул в узкий лаз. Рассвирепевший надсмотрщик выхватил клинок и ринулся было следом, но Андр рефлекторно бросил руку наперерез. Детина врезался в стену и осел на ступеньки, ошалело тряся головой и с трудом выталкивая ругательства из разбитого рта. Его товарищи, враждебно ворча, посторонились, и Андр вступил в молельню.

Сдав служкам оружие и плащи – в обмен на банальные жетоны, храмовники протиснулись мимо четырёх здоровенных, вооружённых секирами привратников, цепко ощупывающих глазами, а иногда и руками, все подозрительные неровности на одежде входящих, и очутились в громадном кольцеобразном зале, пол которого сначала полого спускался к центру, а затем вдруг круто вздымался к далёкому потолку, образуя грандиозный, увитый лестницами конус.

Оглядевшись, Стэн подкрался к приглянувшемуся ему столику, оккупированному полудюжиной окраинных монахов, вышиб ногой стул из-под одного из них и вызывающе захохотал. Он мало чем рисковал: в «Центральной» всегда было полно храмовников, а клановая взаимовыручка в орденах соблюдалась свято, забывались все внутренние распри. Монахи убрались, и Стэн самодовольно расселся, взмахами громадной руки подзывая Андра. Нехотя тот подошёл и опустился рядом.

В пространстве зала уже ритмично бухали басы негромкой пока музыки, ноздри дразнил аромат бодрящего газа, рассеянного в воздухе. Зал постепенно заполнялся нетерпеливой, шумной, драчливой толпой, возбуждённой предвкушением сильных ощущений. Среди всех выделялись габаритами и буйством храмовники – горилловое племя, признавшее своим и Андра.

Почувствовав, как в нём снова вскипает ненависть, Андр отвернулся к стенам, где на множестве ярких экранов томно танцевали и умело раздевались, демонстрировали прелести и полное отсутствие стыдливости – создавали настроение – многочисленные неоновые красотки с чувственно искажёнными пропорциями. Но и это красочное изобилие сейчас раздражало Андра.

Вдруг экраны потухли – все разом, и наступившая темнота обозначила в потолке, по периметру исполинской колонны, бледные пятна люков. Гул толпы оборвался, Служители запрокинули головы, цепенея в ожидании. Свет в люках постепенно усиливался вместе со звуками жутковатой мелодии, нарастающий ритм которой почти физически ударял по нервам. Внезапно свет ненадолго померк, заслонённый выползающим из люков облаком, клубы которого медленно и тяжело покатились по склону конуса и накрыли людей, расползшись по залу белесым туманом. И сразу ярче стали краски, зажигательней музыка, возбужденней толпа. Вот уже кто-то стал напевать музыке в такт, кто-то заливисто хохотал, кто-то испускал бессмысленные пронзительные вопли.

«Начинается! – прошептал Андрей. – Ты хотел знать, в чём сила Отца? Вот тебе и ответ: он сумел разбудить в людях зверство. Ты не пробовал сразиться с многоголовой гидрой?»

Вытянув шею и почти перестав дышать, Андр заворожённо следил за сатанеющей толпой, чувствуя, как изнутри поднимается что-то тёмное и страшное: всплывает, почуяв слабину клетки, его персональный Зверь. Рядом бешеным быком ревел Стэн, остервенело колотя пудовым кулаком по столешнице и сотрясая ножищами пол. Остальные тоже стремительно теряли остатки человеческого, приходя в дикое исступление, когда хочется рвать, бить, насиловать, когда полностью снимаются внутренние запреты и вырываются на волю тёмные страсти.

«Подменить?» – осторожно спросил Второй.

«Обойдусь», – с усилием ответил Андр.

Вспыхнули прожекторы, залив слепящим светом лестницы, по которым уже спускались навстречу ликующему рёву толпы, пританцовывая и нестройно подвывая гремящей музыке, вереницы одурманенных, полубезумных Служительниц.

«Ну, дальше без меня, – предупредил Андрей. – Насмотрелся – хватит».

Этот чистоплюй всегда оставлял на долю Андра самую грязь.

x x x

На этот раз Андрей отыскал зону твёрдости почти сразу. Он только начал своё обычное осторожное кружение вокруг исполинской сферы, ещё не зная, что предпримет сегодня, как вдруг эта казавшаяся неколебимой твердыня ринулась на него – невероятным, мгновенным скачком. Но удара он не ощутил, только сознание на миг затуманилось.