Двое для трагедии. Том 2

– Ты напрасно скромничаешь, – улыбнулся я. – Я говорю тебе это не как брат, но как живописец, философ и наблюдатель. Ты гораздо лучше меня: твоя душа настолько возвышенна, что ты, зная о том, что я могу обидеться на тебя за Мишу, все равно рискнул, ради моего «спасения», как ты это называешь. Ты видишь? Моя жизнь, мое спасение – это то, что делает тебя именно тобой. Ты – не эгоист, ты… У меня просто нет слов, чтобы донести до тебя эту простую истину – ты прекрасный человек.

– Нет, Седрик, к счастью, я – не человек, – тихо сказал Маркус.

«Но в этом мое проклятье» – подумал я.

– Насчет Миши: я никогда долго с ней не общался, скорее, она всегда была неким аксессуаром Маришки, – с усмешкой добавил брат.

Я задумался: разговаривать мне совсем не хотелось. Странно, но желание пообщаться с братом ушло, и меня вновь охватила жажда одиночества: мне нужно было погрузиться в свои мысли, чтобы еще на день подкрепить свои силы до того дня, как Вайпер вернется из Бразилии, и когда, наконец, закончится эта страшная охота. Количество жертв ввергало меня в ужас – масштаб трагедии перешел всякий предел, но, к моему сожалению, я понял, что Маркус не собирался сворачивать охоту раньше времени и сам был одним из игроков-убийц.

– Седрик.

Я очнулся от своих мыслей: Маркус серьезно смотрел на меня.

– Что? – спросил я, удивляясь суровому выражению его лица.

– Чего ты ждешь? На что надеешься? – тихо спросил он.

– Я ни на что не надеюсь, и уже давно знаю, что меня ждет: или вечное счастье или вечные страдания, – честно ответил ему я.

– Ты можешь выбрать сам: страдания или счастье.

– Не заставляй меня презирать тебя, Маркус. Не давай мне повода презирать тебя! – сказал я, разгневавшись на его намеки: он желал, чтобы я разорвал свой союз с Вайпер!

– На досуге я много рассуждал об этом и понял, что лгал сам себе, говоря, что смирился с будущей потерей твоей нормальной жизни. Я обманывал себя мнимой добродетелью – желанием видеть тебя счастливым, пусть, даже если со смертной, быть свидетелем самых коротких, хоть и самых радостных лет твоей жизни. – Маркус запнулся. Я не верил своим ушам: его признание поразило меня до глубины души. – Но недавно, оставшись наедине с собой, я решил вступить в бой со своими мыслями и стал искать в себе настоящие чувства, какими бы эгоистичными они ни были, и которые, как оказалось, были спрятаны под маской моей мнимой мудрости. Я понял, что чувствую на самом деле. Я так часто говорил себе, что смирился, но на самом деле – это была ложь, и ею прикрывался мой эгоизм, который я не могу в себе победить! Знаю: я не вправе решать за тебя и руководить твоей жизнью, но я хочу сделать это! Я хочу отвернуть от тебя то, чего ты так желаешь: вечные страдания после секундного и зыбкого счастья со смертной! Седрик, сейчас ты можешь презирать и ненавидеть меня, но я не могу больше скрывать мои настоящие мысли: я не смирился! И не смирюсь никогда! Вайпер для меня – злейший враг! Я ненавижу ее!

Казалось, признание Маркуса должно было отвратить меня от него: его ужасные слова и непонимание должны были стать стеной между нами, но я прекрасно понимал, что у него было право пытаться «спасти» меня. Ведь я сделал бы то же самое, если бы на моем месте оказался он.