Двое в обществе: интимная пара в современном мире

В современных социальных науках два упомянутых подхода дополняют, а не исключают друг друга. Здесь уместно привести метафору строительства. Есть архитектура, занимающаяся выработкой оптимальных форм сооружений (дворцов, жилых домов, мостов), а есть сопромат[4]

 – наука, изучающая строение и свойства материалов. Они неразрывно связаны. Возможности архитектуры сильно зависят от свойств используемых материалов, поэтому ключ к пониманию размеров, форм и прочности архитектурных сооружений часто – в их молекулярной структуре. Микросоциологические подходы, развиваемые в неразрывной связи с макросоциологическими, можно назвать социальным сопроматом. Социальные системы, поражавшие своими масштабами, нередко рушились из-за того, что были неадекватны логике жизни индивидов.

Одной из сфер, где возникает социальность, то есть надличностные скрепы, соединяющие людей и обеспечивающие их сосуществование, являются интимные отношения. Физиологическое сексуальное влечение в обществе удовлетворяется через исполнение индивидами тех или иных социальных ролей. Неформальные интимные пары выполняют роль социальной организации сексуальности. Два уникальных индивида, следуя влечению и своим представлениям о том, «как это принято», «как делают другие», создают пару, в которой возникает общий для них мир «Мы», мир согласованных и взаимно понятных смыслов, правил и ценностей, мир, окруженный границей, за которой интимность превращается в частные или публичные отношения, регулируемые по совершенно иным правилам. Меж тем, проблематика институционализации неформальных интимных пар остается на периферии интересов российских исследователей, которые в качестве мельчайших единиц социальной структуры традиционно рассматривают индивидов и семьи [Голод, 1984, 1990, 1996; Харчев, 2003; Зритнева, 2006; Гурко, 2008; Козырев, 2018].

Однако трансформация сексуальной культуры постепенно подводит нас к умозаключению, что категориальный инструментарий социологии и психологии семьи ограничен, так как появляются новые интимные сообщества, не улавливаемые с его помощью. Возникает феномен «пластичной сексуальности» – сексуальности, освобожденной от потребности в продолжении рода [Гидденс, 2004: 21]. «Значимость имеют только сексуальная основа союза (как правило, но необязательно, подразумевающая сексуальные отношения с этим, одним партнером) и степень переживаемой общности жизни, исключительной значимости присутствия другого – ощущение себя „парой“» [Вовк, 2005: 68].

В сфере изучения романтических пар, сожительств и семей доминирует социально-психологический подход, сдвигающий фокус исследования на чувства. Популярным предметом является любовь, привлекающая внимание в первую очередь социальных психологов и философов [Lee, 1973; Василев, 1992; Cowburn, 2003; M"a"att"a, Uusiautti, 2013], а также литераторов. Ф. Стендаль разработал концепцию «кристаллизации любви» [Стендаль, 1978]. Некоторые идеи, формирующие предпосылки социологии любви, как отмечает Михай Русу, встречаются уже в классической социологии, однако никто из ее ведущих фигур не проявил систематического интереса к этой тематике (при этом «любовные истории самих классиков социологии представляются гораздо более богатыми, чем их вклад в социологию любви» [Rusu, 2018: 4]). Эти, базовые, идеи есть в трудах Георга Зиммеля [Simmel, 1906], Толкотта Парсонса [Parsons, 1955], Питирима Сорокина [Sorokin, 2002]. Однако, несмотря на то что обсуждаемая проблематика находится в центре повседневной жизни и интересов огромной части населения планеты, социальные науки до сих пор держат ее на периферии своих интересов. Как отмечает М. Русу, историка социологии впечатляет «холодная индифферентность» социальной мысли по отношению к этой проблематике, наблюдается «подозрительная нехватка в социологической традиции серьезных размышлений на тему любви» [Rusu, 2018: 3–4]. Очень медленно, с задержкой в сотню с лишним лет, с 1990-х годов все же пробивает дорогу тренд к формированию социологии и антропологии любви как особой сферы в предметном поле науки [Luhmann, 1986; Fisher, 1992; Beck, Beck-Gernsheim, 1995; Illouz, 1997, 2012; Bauman, 2003; Климова, 2009; Iorio, 2014].

Примыкают к этому направлению социологические исследования сексуальности, сексуальной культуры и ее динамики. Первоначально они развивались в основном на Западе, где со второй половины ХХ века в широкий оборот вошло понятие «сексуальная революция» [Sorokin, 1956; Гидденс, 2004]. Постепенно исследования сексуальности начались и в нашей стране, что связано прежде всего с именами Игоря Кона и Сергея Голода [Кон, 1988, 1997, 2004, 2010, 2011; Голод, 1990, 1996]. В последние два десятилетия появились новые исследования сексуальности [В поисках сексуальности, 2002; Тёмкина, 2008, 2010; Омельченко, 2013; Панкратова, 2015; Pankratova, Pankratov, 2016]. В этом подходе исследования сексуальных практик синтезируются с макрокультурными трансформациями. Однако тематика пар как социальных общностей в таких исследованиях находится в лучшем случае на заднем плане.