Двоеверие (СИ)

Чёрный Зверь зарычал, из последних сил захотел рвануться на Яра, но нож у него в загривке медленно убивал его. Яр улыбнулся, видя муки чудовища.

– Я могу подарить тебе жизнь и избавить от мук, ежели присягнёшь мне. С тем, кто владеет этим ножом и серебряной волчьей шкурой, твои потомки будут охотиться вечно! Чёрная Стая, но не из псов, а Великих Зверей! Согласишься ли ты на такое? Заключишь ли завет с Навьим сыном?

Волчьи глаза потускнели – это и стало для Яра ответом. Он схватился за рукоять и выдернул нож из раны.

Волк поднялся и, тяжко пошатываясь, скрылся в зарослях. Из леса поблизости донеслись встревоженные голоса. Знать-то, перепуганные дружки Яра попались Страже у входа и разболтали о встрече с Великим Зверем. И первее всех Яр увидел ненавистного Сивера. Отчим схватил его за загривок и наскоро осмотрел. Свежая кровь залила Яра с ног до головы, но ни царапинки на нём не было. Вольге досталось гораздо сильнее: всё плечо и шею здоровяка разбороздили глубокие раны, и никто не мог поручиться, что его донесут до логова.

Сивер схватил Яра и поволок его к норе.

– Пусти, блуд паршивый! – упирался он. Сивер только встряхнул его посильнее и потащил дальше.

Мать меряла шагами нору, и сама готовилась выскочить на поверхность, когда Сивер наконец-то его приволок. При первом же взгляде на Яра, она побледнела. Злой и залитый кровью он тяжко дышал через зубы и стискивал в руке нож.

– Что ты наделал? – торопливо опустилась Волчица.

Яр поглядел на мать исподлобья и кинул ей с дерзкой ухмылкой.

– Я отца одолел!

Глава 2 Семья

Надрывный кашель раздирал грудь. Сутулые плечи Дашутки вздрагивали от каждого нового приступа, ватные одеяла с накинутыми поверх них волчьими шкурами не согревали. Болезнь день ото дня отнимала её хрупкие силы и даже не думала отступать.

– Тише, Дашенька, тише, – осторожно погладила сестру по голове Женя и поднесла к ней горячую кружку с отваром.

– Пей, согреешься, станет легче.

– Нет, не станет. – Чуть не заплакала Дарья, но очередной приступ кашля не позволил ей даже этого. Женя поглядела на мутный отвар из трав и корешков в кружке и решительно отставила её на тумбочку возле кровати.

– Твоя правда, никудышный отвар, от него лучше не станет. Поспрашиваю ещё в лазарете. Тамара женщина добрая, но целебные отвары ей очень плохо даются.

– Она хотя бы заботится о нас. – С хриплым вздохом откинулась на подушки Дашутка. Лицо её побледнело, как полотно, дыхание вылетало из груди с натужным присвистом. Полутёмная комната с единственной чадящей свечкой, бревенчатые стены и дощатый потолок отцовского дома словно стиснули Дарю в угрюмой темнице и душили её.

Сглотнув горькую от лекарства слюну, она пожаловалась Жене ослабшим голосом.

– Отче которую неделю домой не приходит, совсем за нами не смотрит, не навещает… не любит.

– У него дел много в Монастыре, да и в дальних общинах тоже. Не серчай на отца, он ведь о людях заботится и о делах христианских. Мы за каменными стенами укрылись, а в оседлых общинах выживать тяжелее. Отче знает о том и беспокоится: где запасы нужны, куда ратников выслать или машину послать. Егор отцу теперь помогает, а когда мы подрастём, тоже станем помощницами.

Дашутка спрятала глаза под ладонью и разревелась.

– Не стану я помощницей. Помру я!

– Что ты! Всё образуется, и ты на ноги встанешь! Не впервой нам с хворью бороться, но у тебя душа сильная – молись и не отступайся, и Бог даст поправиться!

– Нет-нет, Женечка, чувствую, до лета мне не дожить. Последнюю весну с тобой вместе встречали. Совсем встать не могу, в постели отлёживаюсь, – Дарья уставилась в низкий дощатый потолок. – Страшно мне умирать на четырнадцатый год, страшно ложиться в могилу, страшно слышать, как земля по крышке гроба стучит, а плачущие голоса всё тише и глуше становятся. Душа у меня кричит, плачет, бьётся – не хочет в земле лежать! Ничего не видела я, что такое любовь не узнала, Божьего мира не посмотрела.

– Ещё увидишь, узнаешь! Улыбнётся тебе наш мир и радости принесёт! – Женя старалась не расплакаться, но не вытерпела и крепко обняла Дарью и разревелась. Болезнь и вправду не отступала чересчур долго. К первым дням короткого лета Дашутка обычно поправлялась, но в этот раз ослабла настолько, что не могла даже встать. Она почти не выходила из дома, теперь и вовсе могла…

Нет, не могла! Женя обещала ей целый мир и исполнит своё обещание!

Снаружи затарахтел двигатель и к дому подъехала машина. В соседней комнате проснулась Тамара, суетливо поднялась с сундука, и до Жени с Дашуткой долетели её торопливые причитания.

– Знать-то приехали! Слава тебе Господи, хоть с дочуркой ещё раз повидается.

Последнее она обронила негромко, считая, что девочки спят, но сёстры услышали.