Двойная расплата

– Возможно, ты видела ее. Она как-то заезжала на ужин. Мы работаем над совместным проектом, так что появиться в таком месте с ней будет вполне уместно.

Боже, только не она! Мое самое горькое воспоминание за все эти дни. И сейчас это воспоминание все еще отдавалось горечью.

– Так с кем же ты пойдешь? – Клайд видя, что мое настроение портится с каждой секундой, явно изо всех сил пытался спасти ситуацию.

– Выбирай. Думала ли ты когда-нибудь, что тебе придется выбирать между лучшими мужчинами мира?

– Не думала, – отвечаю я. – И никогда бы не хотела выбирать.

Мне сложно было удержать подбирающиеся к глазам слезы, и при этом я отлично понимала, что действительно устраиваю катастрофу на пустом месте. Появиться на публике втроем – это было бы действительно странно.

Наши отношения – это то, что нужно всеми силами оберегать от посторонних глаз, держать в секрете. И я первая поддерживаю эту идею. Но что-то внутри меня отчаянно бунтовало против этого правильного и логичного решения.

Клайд подхватил меня на руки. Решил поставить меня перед фактом, избавить хотя бы от мучительного выбора.

– Значит, на этот вечер ты моя, давай вместе выразим соболезнования Роберту, которому повезло меньше.

Его шутливый тон наконец достиг своей цели, и я улыбнулась. Все ведь хорошо. У нас все хорошо. И какая-то там Сьюзен, которая в течение вечера будет держать Роберта под локоток, ничего не сможет испортить, убеждала я себя. И очень, очень хотела в это верить.

⁂

Об этой пьесе потом много писали.

Оказывается, это был невероятный шедевр от невероятного режиссёра, актёры играли изумительно – настоящее волшебство театра, казалось, уже давно забытое.

Всё это я прочитала уже позже в отзывах критиков. Сама же я из этой пьесы не помнила ни единого слова. Единственное, о чём я могла думать, – это о том, как чёртова Сьюзи льнёт к Роберту, то и дело касается его рукава, наклоняется к нему, чтобы что-то прошептать, и касается щекой щеки.

Да, я понимала, что мне не о чем беспокоиться, что всё это исключительно для публики. И всё же мою душу разрывало от невыносимой боли каждое касание руки, каждый хриплый смешок, каждый хищный взгляд. Как нож, который больно вонзается мне в сердце.

Клайд, похоже, сразу понял, что происходит. Он водрузил руку мне на талию и прижимал к себе, пожалуй, чуть крепче, чем это было позволено по этикету. Я была благодарна ему за это.

Когда мы «отбывали номер» в фойе, здороваясь, улыбаясь и позируя перед камерами, если бы не эта его поддержка – боюсь, в какой-то момент мои ноги просто подкосились бы и я рухнула бы прямо там.

Не могу сказать, что до этого дня мне была незнакома ревность. Да, её острые коготки время от времени царапали мне душу, как, пожалуй, и любому. Но раньше я не знала, что она может быть такой – мучительно болезненной, сжигающей, уничтожающей.

– Эмилия? – переспросила Сьюзен, когда нас представили друг другу. Она смотрела на меня с улыбкой, но я не обманывалась. Каким-то чутьём она уже чувствовала во мне соперницу и наверняка ненавидела меня ничуть не меньше, чем я её. – Какое интересное имя! Милое и, я бы сказала, провинциальное.

Я сжала зубы. Почувствовала, как кровь прилила к щекам, и они запылали. И, пока пыталась справиться со своими чувствами, упустила момент, когда можно было ответить что-то изящное и остроумное. Просто проглотила оскорбление.

Мы уже сидели в ложе, когда Сьюзен что-то уронила, потянулась поднять – и будто бы случайно задела грудью плечо Роберта. Мне пришлось вцепиться руками в подлокотники – так явственно я представляла, как сжимаю эти самые руки на её шее и давлю, давлю, давлю – до тех пор, пока она не перестанет дёргаться, а глаза не станут мёртвыми и остекленевшими.

О боже! Да ведь я и правда об этом думала – я действительно хотела её убить. Это мой мужчина – чёрт возьми, мой! И она не может, не должна…

Я уже чувствовала, что к глазам подступают слёзы и никакая сила не сможет их удержать. Прямо сейчас я постыдно разревусь. И явно не там, где положено по сюжету.

И в этот момент мою руку накрыла рука Роберта. Я вздрогнула. Это, чёрт возьми, было опасно: по другую руку от него сидела Сьюзен – мерзкая липучая красотка Сьюзен. И она очень внимательно следила за своим кавалером.

И всё же этот жест тогда спас меня. Горячее касание, крепко сжатые пальцы, почти до боли, но не сильной. Ровно настолько, чтобы я могла прийти в себя. Я едва заметно кивнула, постаравшись вложить в этот жест всю любовь и благодарность, которую только могла.

Я ожидала, что он уберёт руку, пока нас не застукали, но он тесно переплёл свои пальцы с моими. Ещё несколько раз погладил по ладошке, успокаивая, давая понять, что всё хорошо. Напоминая мне о том, о чём я и сама не должна была забывать: этот мужчина – мой, и неважно, кто там пытается на нём повиснуть.

Я уже с облегчением выдохнула и была готова наконец-то обратить внимание на сцену и попытаться понять, что там происходит, когда поймала на себе взгляд – жёсткий, ненавидящий, испепеляющий.

Сьюзен! Кажется, от неё не укрылось наше рукопожатие. И, возможно, это была ошибка.