Двойник Декстера

Это не должно было быть большим сюрпризом, но из-за этого я не спал большую часть ночи. Глаза открыты или закрыты, всё, что я мог видеть, или думать только о том теле в небольшом доме, лежащим вблизи Декстера, и о самом Декстере, стоящим над ним, пускающим слюни на своё отражение, оба с глупым видом пускающие слюни, в то время как сирена становилась всё ближе и ближе.

Всё было подстроено, ловушка, безусловно придуманная для поимки именно меня, и это почти сработало. Это было прекрасной наживкой, притянувшей меня и ввергшей меня в ступор рядом с телом, уложенным так же, как я мог бы уложить сам-я видал множество тел, подобных этому, и они всегда приносили мне комфорт, и это кажется несправедливым, что из-за этого надо красть мой сон, заполонять все мои мысли почти человеческим страхом. Было ли это совестью? Возня в постели всю ночь, с мыслями о том, что вы сделали что-то ужасно неправильное, и в любую минуту это встанет на дыбы и раздавит вас? Мне не нравилось чувствовать всё это, и мне еще больше не нравились мысли о том, что это моя тень подставила меня так ловко и почти сделала меня.

Но что я мог сделать? Что я, возможно, мог бы придумать, чтобы найти и покончить с этой ужасной таящейся угрозой? Отслеживание Хонды было моим лучшим шансом, единственным шансом, и я воспользовался им прекрасно, найдя своего свидетеля, опережающего меня на три шага, оглядывающегося с надсмехающейся ухмылкой. Что мне оставалось делать, кроме как ждать его следующий шаг; я не сомневаюсь в этом ни на секунду. У меня не было никакого способа узнать, когда это произойдёт, и откуда он нанесёт удар-всё, что я знал, что первая попытка была очень хороша, и следующая будет ещё лучше.

И поэтому я ворочался на простыне всю ночь, волнуясь и скрежеща зубами в бессильной разочарованной тревоге, наконец-то погрузившийся в сон без сновидений примерно в пять тридцать, и вырванный из него будильником в семь часов. Я лежал на протяжении нескольких одеревенелых и онемелых минут, пытаясь убедить себя в том, что это был плохой сон, но я не был не достаточно убедительным. Это произошло. На самом деле-и у меня не было даже крошечного намёка на то, что с этим делать.

Я, спотыкаясь, сходил в душ, и затем оделся, и всё это как-то я сделал по пути к столу с завтраком, надеясь найти там некое небольшое утешение. И Рита оказалась на высоте. Она наполнила стол благоприятным беспорядком блинами с черникой и беконом. Я рухнул на стул, и она поставила дымящуюся кружку кофе передо мной, и затем она остановилась, застывши надо мной с тем самым странным выражением неодобрения на её лице, пока я не посмотрел на неё.

“Ты отлучился надолго”, - сказала она, немного мрачнее, чем раньше, и я задался вопросом, почему.

“Ну да, извини”, - сказал я. “У меня были кое-какие, хм, незаконченные тесты. В лаборатории”.

“Ох, тесты”, - сказала она, “в лаборатории”. И затем пришло Астор, и рухнула на стул.

“Почему мы должны есть обязательно блины?” - сказала она.

“Потому что ты не любишь их, и я хочу, чтоб ты страдала”, - огрызнулась ей Рита, и отвернулась к плите. Астор смотрела на ней с почти забавным выражением удивления на лице, которое исчезло сразу же, как только она поняла, что я смотрю на неё. “Черника застревает в моих брэкетах”, - недовольно пробормотала она мне, и затем пришёл Коди, и Лили-Энн бросила ложку идеальной дугой, попав в затылок Астор. Астор сказала “Ой”, Коди засмеялся, и затем притворился спокойным, и затем спокойно вышел из комнаты, и затем Астор вскочила, роняя свою тарелку на пол, где та разбилась на три больших осколка, и раскидала кучу еды. Она проигнорировала беспорядок и рванулась с яростью от жалости к самой себе, пока Рита убиралась, дала ей другую тарелку, и обругала её. Лили-Энн начала выть, а Коди просто сидел и улыбался, и, думая, что никто не смотрит, взял кусочек бекона Астор.

Я вытащил Лили-Энн из стула, отчасти чтобы остановить её плачь, и отчасти защитить её от Астор, и я держал её на коленях, удерживая одной рукой, а другой держал кружку, потягивая кофе. Прошло несколько минут, прежде чем Астор прекратила угрожать брату и сестре, и шум затих в спокойную обстановку утра буднего дня. Я доел свои блины, и налил себе вторую чашку кофе; этого было не достаточно для запуска моего мозга, но к тому времени я был уже достаточно бдительным для езды, и у меня не было никаких планов, кроме следования ежедневной рутине, я положил кружку в раковину и на автомате направился на работу.