Двойное искушение

За спиной послышался шелест шелка, и от этого звука напрягся каждый мускул в теле Гаррика. Знакомый запах долетел до его ноздрей - цитрус, корица и иланг-иланг.

Очевидно, от долгого воздержания у него начались галлюцинации. А может быть, он просто сошел с ума.

На его плечи легли руки Селесты, и послышался ее голос:

– Я хочу тебя.

Глава 22

Слвоими ладонями Селеста массировала жесткие, широкие плечи Гаррика и наблюдала в стекле за выражением его лица. Ждала, когда он откроет глаза. Наконец он поднял веки и посмотрел в глаза Селесте. Его рот оставался плотно сжатым, брови нахмуренными. Гаррик смотрел на отражение Селесты в черном окне и тяжело дышал. На его лице отразилась борьба, раздирающая его изнутри: борьба между чувством долга и примитивным мужским желанием.

Впрочем, он слишком устал от этой борьбы, и для того, чтобы чувство долга окончательно замолчало, хватило даже тех не женских хитростей, которыми владела Селеста.

– Признаюсь, у меня нет никакого опыта в таких делах, - с улыбкой сказала она, - но мне всегда казалось, что мужчина, который собирается лишить девушку невинности, не должен быть таким хмурым.

По лицу Гаррика пробежала дрожь, глаза его закрылись.

Но лишь на мгновение. А когда он открыл их вновь, в них не осталось и тени суровости. Он накрыл руки Селесты, затем поднес их одну за другой к губам и нежно поцеловал.

– Такой уж я унылый человек.

Но при этом он улыбался, а в глазах его было только чувства, что Селеста невольно отступила на шаг. Она была поражена переменой, произошедшей в Гаррике. Хмурый, уставший джентльмен бесследно исчез, и теперь перед ней сидел живой, влюбленный мужчина с сияющим взглядом.

– Ты заперла дверь? - спросил он.

– Да.

– Отлично. - Он поднялся с дивана, продолжая держать Селесту за руки. - Мы с тобой такие разные, свет и тьма. Печаль и радость. Но ты послана судбой, чтобы спасти меня, Селеста. Вернуть к жизни.

Прежде его поступки были окрашены грубой, темной чувственной страстью. Теперь Гаррик показался ей совсем другим - светлым, радостным, влюбленным.

– Ты это чувствуешь, глядя на меня? - Селеста положила руки на плечи Гаррика, затем принялась расстегивать пуговицы на его сюртуке. И улыбалась каждый раз, когда новая пуговица выскакивала из тугой петли. - Печаль и радость, да, Гаррик?

Он посмотрел вниз, на свою белую рубашку, открывшуюся взгляду после того, как Селеста расправилась с пуговицами, и ответил сквозь стиснутые зубы:

– Прежде чем позволять себе такие вольности, лучше вспомни, кто ты такая.

Пальцы Селесты, добравшиеся до пуговиц на поясе брюк Гаррика, замерли.

– Хочешь напомнить, что я всего лишь дочь садовника?

Он ухватил ее за подбородок - сильно, так, чтобы она не могла отвернусь голову.

– Никогда не принимай меня за сноба. Мне все равно, кто ты - дочь садовника или гувернантка. - Он говорил тоном мистера Трокмортона - властным, не терпящим возражений. - Для меня ты просто Селеста. Моя радость.

– О! - Она потянула брючный пояс, согретая словами Гаррика.

– А о вольностях я тебя предупредил, желая напомнить о том, что ты - девственница, которую я мечтаю посвятить в таинства любви.

– О-о!

Он часто, бурно дышал, руки у него чуть заметно дрожали, а брюки надулись пузырем. Селеста быстро скользнула рукой вниз.

Его ствол опять был большим и твердым, как и в пошлый раз, утром, и Селеста не могла сдержать ни улыбки, ни охватившей ее дрожи.

– Манящее и грозное оружие, - прошептала она.

– Пойду задерну занавески. - Гаррик повернулся и пошел к окну.

Она улыбнулась, глядя ему вслед. Необходимость задернуть занавески напомнила ей о предстоящей наготе, неожиданных открытиях и непривычных движениях, которые ей предстоят впереди, и о пугающем, болезненном вторжении в ее тело. Но настоящего страха у нее не было, она полностью доверяла искусству и деликатности Гаррика. Тем более что сейчас, попав во власть страстного желания, он все больше раскрывался перед ней как человек и с каждой минутой становился все ближе ей и дороже.

Он задернул длинные тяжелые занавески цвета индиго и плотно связал их атласными лентами. Затем снял с диванов подушки, разбросал их между двумя росшими в кадках апельсиновыми деревцами, подвинул один диван поближе и жестом пригласил Селесту в это уютное гнездышко.

Она бесстрашно шагнула вперед. Гаррик протянул ей навстречу руки. Он был на голову выше Селесты; ее макушка едва доходила ему до подбородка, и Селеста уткнулась лицом ему в грудь. Какое-то время они стояли неподвижно, потом Гаррик положил горячую ладонь на обнаженное плечо Селесты. Они напоминали сейчас путников, долго шедших к своей цели и наконец достигших ее. Они и были путниками, которых любовь свела на дороге жизни.

Затем Селеста медленно выпрямилась и прошептала:

– Я еще не закончила раздевать тебя. Но теперь я хочу тебя раздеть.

– Нет, сегодня моя очередь, - возразила Селеста, покачав головой.

Он обхватил щеки Селесты ладонями, заглянул ей а глаза.

– Хочешь отплатить мне за вчерашнее? - спросил Гаррик.

– О, да. Хочу взять реванш.