Двойное отцовство

— Я же говорил, что она в него влезет, — с удовлетворением ответил Лаврик. — А ты заладил: ещё никто не влез, ещё никто не влез.

— Я покупаю это платье, — сказала я. — Оно моё!

***

Макс приехал с Ильёй. Видимо, решил заехать за ним до того, как мы выдвинемся в сторону загородной резиденции. Макс надел льняной костюм, который никогда не надевал на работу из-за повышенной мнучести, а Илья к привычным джинсам и футболке добавил неформальный пиджак.

Оба выглядели сногсшибательно. От шальной мысли, что обоих я видела голыми и возбуждёнными, по позвоночнику пробежала дрожь. Это было так бесстыдно — вспоминать, какие они под одеждой. Какие сильные и красивые у них тела. Какие внушительные у них члены. Я постаралась выбросить из головы картинку обнажённых мужчин.

На заднем сиденье автомобиля алел букет роз для хозяйки дома: Каролина предпочитала не тюльпаны или ирисы, а дорогие розы, которые выглядели на фотографиях более презентабельно. Какие цветы она любила на самом деле, никто не знал. Возможно, она сама об этом забыла, подчинив всю свою жизнь созданию глянцевой картинки. Там же лежала коробка с розовой лошадкой для Дуньки и подарки для отца — сигары и коньяк.

Лаврик, словно фея-крёстная, подвёл меня за руку к Максу и Илье. Оба уставились на мой наряд с нескрываемым восхищением. Что ж, такого эффекта мы с Лавриком и добивались. Я победно улыбнулась и крутанулась вокруг собственной оси. Макс не выдержал, поймал меня за талию и прижал к себе:

— Ты такая красивая, — он провёл ладонями по спине. — Как расстёгивается это платье? У него есть пуговички? Я смогу тебя раздеть в одиночку или мне понадобится помощь друга?

Что?! Какая ещё «помощь друга»? Шутки шутками, но такие откровенные намёки меня пугали.

— Там потайная молния в боковом шве, — подсказал добрый фей.

— Спасибо, Лаврик, выручил, — поблагодарил Макс.

А Илья посмотрел мне в глаза и тихо сказал:

— Ты похожа на принцессу из сказки.

Лаврик с подозрением уставился на Илью:

— А ты тоже с ними едешь? Неужели тебя позвали на олигархические шашлыки? Я думал, это семейное мероприятие.

— Меня пригласил Михаил Семёнович, — ответил Илья. — Он же спонсор моего восхождения, захотел познакомиться.

Лаврик надул губы:

— Везучая ты, Ольга. И муж у тебя идеальный, а теперь ещё и Илья… Новый член в вашей маленькой тёплой компании.

Прозвучало двусмысленно. Новый член, да. Вчера я имела счастье фотографировать его три часа подряд. В присутствии мужа. Поразительно, но нам троим было комфортно друг с другом. Я даже не знала, какое слово подобрать для наших зарождавшихся отношений — дружба, товарищество, симпатия? Взаимное притяжение? Братская привязанность? Влечение?

Лаврик тяжело вздохнул, переводя взгляд с одного идеального мужчины на другого.

— Лаврик, спасибо большое за помощь, без тебя я бы не справилась, — сказала я, обнимая его на прощание. — И не ревнуй меня, пожалуйста!

— Оленька, это не ревность, — сказал он грустно, — а самая чёрная зависть! Пойду позвоню Маше, она меня пожалеет!

***

На даче все уже собрались: личный секретарь Михаила Семёновича — сутулый очкарик по имени Фёдор; близкий друг Михаила Семёновича — дядя Боря с женой Софой и дочкой Леей, которая недавно избавилась от третьего мужа и подыскивала четвёртого; молодая жена самого Михаила Семёновича — Каролина, известная в узких кругах под кличкой «Пеппер», и солнышко Михаила Семёновича — его пятилетняя дочь Дунька.

А теперь приехали ещё и мы — старший обожаемый сын Михаила Семёновича, строптивая невестка, не желавшая рожать наследников, и сумасшедший альпинист, согласившийся затащить на вершину Эвереста флаг «Финмосбанка».

Все были в сборе.

После ритуала знакомства, крепких мужских рукопожатий и целований женских ручек (и Лея, и Каролина предпочитали, чтобы мужчины целовали им ручки) нас пригласили на открытую террасу. С трёх сторон её окружали сосны, а с четвёртой к дощатому настилу примыкали ступеньки, спускавшиеся к озеру. От красоты вида захватывало дух. У причала покачивался катерок, на котором свёкор ловил щуку и краснопёрку. А в хорошую погоду он приглашал друзей и руководство банка побухать на озере — и мало кто отказывался. Ну ещё бы! Шеф два раза не предлагал.

Повар и приглашённые официанты сервировали стол закусками, раскочегарили дровяной гриль и прикатили тележку с мясом и рыбой. Михаил Семёнович любил лично пожарить стейки на открытом огне. Не всегда они получались вкусными и сочными, но кто же ему скажет? Я один раз наблюдала, как он жарил креветки около часа, — и тоже промолчала. Креветки не спасти, а испортить отношения с роднёй — раз плюнуть.

Макс подхватил сестру и завалился с ней на садовые качели. Они распаковали розовую лошадку из мультика, разбрасывая вокруг обрывки бумаги и цветные ленточки. Дунька сияла от удовольствия. Она боготворила старшего брата. Она прихватила альбомы для рисования, раскраски и девчачьи игрушки — и делилась с братом своими детскими сокровищами. Он внимательно её слушал и хвалил рисунки. Кажется, любовь к живописи — это наследственное у Ольховских.