Двойное золотое дно

— Вам покажется смешным... Но... я понимаю, что это глупо... — Я блеяла, как овца, которую ведут на заклание. Надо взять себя в руки. — Борис, простите, но у меня крайне любопытные и бестактные соседи. Мне не хочется попасть под перекрестный огонь их взглядов. Давайте встретимся у аптеки.

Несла я полнейшую ахинею и понимала это. Но что правда, то правда. Мои соседушки были любопытнее налоговой инспекции и гораздо ее бесцеремоннее.

Дом наш старый, единственная хрущоба во дворе. Заселялся еще в конце шестидесятых, и контингент с тех пор изменился не сильно, но сильно постарел. Глядя на своих одиноких старушек-соседок, я вполне разделяла значение выражения, что в нашей стране слабым полом нужно официально признать мужчин. Ярчайший пример — наш подъезд. Из двадцати квартир только пять занимают люди молодого и среднего возраста. В остальных же обосновались бабушки-старушки. Именно бабушки, дедушек у нас не наблюдается ни одного, повымерли все, аки мамонты. Так кто из нас сильнее, приспособленнее и жаднее до жизни? Именно! Самый сильный пол — мы, женщины (как ни обидно это звучит)!

Основное же развлечение старых перечниц — жажда знаний в результате подсматривания и подслушивания. Просто напасть какая-то!

Я с ужасом представила, что всю последующую неделю (а то и две!) наш подъездный КГБ будет всеми правдами и неправдами выпытывать у меня сведения о столь блестящем кавалере. Не-е-ет, только не это!

Мама воспитывала меня в духе почтения к старшим, и просто послать соседок подальше язык не поворачивался. Ну а если бы даже и повернулся, то сомневаюсь, что от этого был бы какой-то толк. Так и выходит, что проще пройти несколько сот метров, чем потом, вежливо улыбаясь, отделываться от вредных бабулек.

— Ксюшенька, вы прелесть и вы правы, — хохотнул в трубку Щербинин. — Личная жизнь она и есть личная, а не общественная.

Слава богу, Борис Георгиевич отнесся к моим закидонам с пониманием. Мы попрощались до вечера и закончили разговор.

— Ты никуда не пойдешь! — прервал мои радужные мысли визгливый Котин голос. Раньше за ним подобного не наблюдалось, поэтому я вытаращила глаза от удивления.

— Это что, Костя? Сцена ревности?! — Шутка, как правило, сглаживает напряженность,-но не в этот раз. Смеяться мой друг не собирался.

— Называй как хочешь! Но ты никуда не пойдешь! — Котин голос звенел, готовый сорваться на крик. — Это страшный человек, я тебя никуда не пущу! Ты хоть знаешь, с кем связалась?!

— Он что, криминальный отец города? — заинтересовалась я.

— Да нет, — замялся Антименко и отвел уже не сверкавшие гневом глаза.

— Хорошо. А почему ты сказал, что он страшный человек?! Котенька, ты сдвинулся?! И вообще, какого черта ты себе позволяешь? Ты мне отец, муж, любовник?! Какое ты имеешь право мне что-то запрещать? Я взрослая женщина, которой время от времени просто необходим мужчина! Ты это можешь понять?! Твоя глупая ревность... — Я замолкла на полуслове, задыхаясь от возмущения и обиды. Костин пунктик по поводу моего замужества начал принимать угрожающие размеры.

И вдруг я увидела, что Антименко сломался. Он жалко гримасничал, пытаясь улыбнуться. Кажется, я переборщика со своим праведным гневом.

— Костенька, милый, хороший, ну прости, — залопотала я, обнимая готового разрыдаться друга. — Я понимаю, ты меня любишь, боишься за меня, волнуешься. — Антименко кивнул, борясь со своими чувствами. — Котик, пойми, мой хороший, он мне очень нравится, но это же не значит, что я хочу за него замуж. Мы идем в театр, в общественное место, там будет полно народу. Ничего со мной не случится.

Я старательно взывала к логике и уму Константина Михайловича, только получалось плохо.

— Ксень, не ходи, ну не ходи... — заныл Антименко, и я просто поразилась. Все пятнадцать лет знакомства я не сталкивалась с таким ослиным упрямством с его стороны.

— Ну, это уже смешно! — решила я сменить тактику. — Ты знаешь о нем что-то плохое?

На лице Антименко отразилась целая гамма разных эмоций. Но он молчал, как партизан на допросе, для верности крепко сжав губы.

Господи, да что ж это с ним творится, в самом деле?! Неужели Костя до сих пор меня любит и хочет? Если так, то это более чем неприятная новость.

Нет-нет-нет! Какая глупость! Я даже потрясла головой

Не далее чем вчера мы спали в одной постели, и я бы точно заметила...

И тут до меня дошло! Котя просто панически боится, что я увлекусь Щербининым настолько, что он, Костя, будет просто вытеснен из моей жизни. Антименко прекрасно изучил меня. Он видит, как я реагирую на Бориса, и опасается, что все будет, как в тот злосчастный год моего замужества. Наши с ним встречи урывками, конспирация и так далее. Мало того, что мой муженек бешено ревновал меня к Косте (оснований, между прочим, не было никаких!), так еще его закостенелая во взглядах многочисленная родня отравляла мне жизнь. Вот тем-то стопроцентно ничего не объяснишь. В их ханжеской среде понятия дружбы между мужчиной и женщиной совершенно не существует.

Теперь Костя боялся повторения. Вот откуда надрыв в его голосе и предистерическое состояние.