Двойное золотое дно

С некоторых пор к убийце Бориса Георгиевича я относилась уже не так отрицательно. Кем бы он ни был. Но мне все же не хотелось, чтобы им оказался Ельчанинов.

Старательно, минута за минутой, я вспоминала весь роковой эпизод. Я хотела знать точно, почему в тот момент подумала об Илье.

«Я увидела машину. Но не уверена, что это была его машина. Я видела автомобиль такого же цвета, как ельчаниновская «Мицубиси»... Ой, хватит! Кому ты врешь? Самой себе?! Ты видела именно темно-синюю «Мицубиси», иначе бы просто не обратила на машину внимания!.. Интересно, сколько таких автомобилей в городе? Возможно, это просто стандартный цвет для этой марки. Ведь стандартная комплектация стоит дешевле. Вообще, о цветах, автомобилей я знаю только старый анекдот: «Какого цвета может быть «Форд»? Любого, при условии, что он будет чёрный!»

Приставать с дурацким вопросом к Косте мне не хотелось. Чем меньше знает мой дорогой друг, тем крепче спит, а руки у меня тем свободнее. Начнет квохтать, как моя мамочка (в этом они удивительно похожи), еще следить надумает, аргументируя тем, что беспокоится...

Поэтому я решила обратиться за консультацией к Гоше, у него был «Запорожец».

Я вернулась домой. Когда заканчивается рабочий день у Гоши, я не имела понятия. Поэтому около полутора часов просидела в ожидании, как на иголках. Наконец, со двора послышались ни с чём не сравнимые трели мотора иномарки по имени «Запорожец», я кубарем скатилась по лестнице, чтобы перехватить Гошу у подъезда и вытрясти из него интересующие сведения.

— Привет, Ксюха, — улыбнулся краснощекий, но удивительно худой и длинный сосед. Как он помещается в свою крошечную машинку? Загадка природы!

— Гош, сколько стоит «Мицубиси»? — с места в карьер выпалила я.

Сосед парнем был обстоятельным. Почесав в затылке, он закатил глаза и только после этого отозвался:

— Смотря какой модели, комплектации. Опять же, если тюнинговая...

— Гоша, не тяни жилы! — прикрикнула я на парня. — И незнакомыми словами в моем присутствии попрошу не выражаться.

— А что здесь незнакомого? Тюнинг? Так это предпродажная подготовка, включающая в себя...

— Гоша! Плевать мне на этот твой тюнинг! Я задала тебе конкретный вопрос!

— Ну, хоть модель назови, — поскучнел Гоша. Автомобили были его большой слабостью, и говорить о них он мог бесконечно.

Какая разница, — чуть не взвыла я. — Не знаю я модели, ты примерно скажи, ориентировочно!

— А зачем тебе, в лотерею, что ли, выиграла?

— Да ну тебя! Меня сегодня этот проклятый темносиний «Мицубиси» чуть не сбил. Да еще и пальто угваздал грязью так, что в химчистку надо, — вдохновенно врала я.

— Хочешь денег стрясти? Ничего у тебя не выйдет. Знаю я эту машину, одна она у нас в городе. Хозяин какой-то крутой, раз почти тридцатку за нее отвалил.

Услышав, что темно-синий «Мицубиси» здесь в единственном экземпляре, я помрачнела и поглупела одновременно.

— Чего тридцатку?

— Ну ты, соседка, даешь! — весело хмыкнул Гоша. — Не рублей же!

— Н-да.

— Вот тебе и н-да! — подхватил сосед. — Лучше не суйся. Сытый голодного не разумеет. Сама постирай.

— Чего? —задумавшись, не поняла я.

— Пальто! — радуясь неизвестно чему, расхохотался Гоша.

Поблагодарив Гошу, я вернулась домой. Возможно, у Ельчанинова и были весомые аргументы для убийства Щербинина, но мне этого очень не хочется... И дело даже не в том, что произошло между нами в Желудеве. (А что, собственно, произошло? Ничего!) Просто, пока я все не узнаю, буду сомневаться. Не в нем. В себе. В своих мыслях и чувствах, своих оценках и самооценках...

Занятие неприятное!

Настроение у меня было самое поганое. С расстройства я даже не заметила, как проглотила целую пачку крабовых палочек. Ни смотреть телевизор, ни читать я не могла — мысли мешали.

На следующий день прямо с работы я рванула в редакцию.

Иришка с кислым видом выдала мне удостоверение и покачала головой:

— А я уж, наивная, обрадовалась, когда ты вчера не заявилась. Подумала даже, что ты за ум взялась и затею с писаниной бросила.

— Да нет, не бросила, — неохотно призналась я. Если Ирка спросит, накопала ли я уже чего, придется соврать или уйти от ответа. Не хотелось мне раскрывать Фаинину тайну. Не быть мне журналисткой. Не смогу на чужой беде зарабатывать деньги. Неэтично это, неправильно и некрасиво.

Но, слава богу, Ира не спросила. Тогда поинтересовалась я:

— Андреевна, не знаешь, кого лет десять назад у нас в Москву на повышение взяли?

— С дуба упала?! Когда это было? — возмутилась Поливанова. — Ты хотя бы уточнила, откуда?

Да, есть у меня такая черта. Периодически выдаю фразы, и люди не понимают, о чем это я. Единственный, кто понимает меня почти всегда, это Костик. У меня даже складывается впечатление, что просто одинаково мыслим.

— Из города, из руководства области, откуда-нибудь с заводов, — пожала я плечами. Найти вдову Щербинина я вряд ли смогу, пока Фаина не скажет мне ее имени. Или имени ее отца. Но Остапчук сейчас недосягаема, и совсем не факт, что, когда придет в себя, вспомнит о своем хорошем ко мне отношении и согласится что-либо еще сообщить.