Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ

Новый круг моих знакомых состоял из массы разозленных молодых людей, жаждущих отмстить Западу, якобы преследующему мусульман. Некоторые явно страдали эмоциональными или психическими расстройствами, проявляющимися в диких перепадах настроения или начинающейся паранойе, но большинством двигала нерушимая убежденность, что они обрели истинный путь служения Аллаху и он состоял в джихаде. В Брикстон приехало на удивление много французских обращенных, среди которых был Мухтар. С ним мы говорили обо всем на свете, разделяли увлечение боевыми искусствами и вместе ходили в мечеть.

Мухтар был французским обращенным лет тридцати, худощавого телосложения, с близко посаженными темными глазами. Он немного напоминал мне французского футболиста Зинедина Зидана. Познакомились мы в мечети Брикстона, и он сказал мне, что приехал в Лондон, спасаясь от жестокости полиции в том пригороде Парижа, где жил.

Вскоре я познакомился и с его соседом по квартире, французом марокканского происхождения Закариасом Муссауи. Жили они в ветхом муниципальном доме-башне 1960-х годов постройки, от которого разило тленом.

Их квартира была пуста: никаких кроватей или диванов, только пара матрасов и грубые джутовые коврики на полу. Типичная лачуга салафитов.

Муссауи недавно перевалило за тридцать. Сложен он был хорошо, но начинал толстеть. Жидкая черная борода бакенбардами спускалась со щек к подбородку, где исчезала. Редеющие волосы зачесаны назад. Частенько он готовил на всех таджин и кускус.

Муссауи был умен и недавно получил степень магистра[20] в Лондонском университете Саут-Бэнк, неподалеку от Брикстона. В основном он вел себя тихо и был ничем не примечателен, но задумчив. Редко говорил о себе и никогда о своей семье. Тем не менее увлекался боевыми искусствами, в особенности филиппинским ножевым боем.

Однажды он в общих чертах заговорил о джихаде в Афганистане и в Чечне, в то время самом громком деле джихада. Исламистские повстанцы сражались с силами российской армии. Мы были едины в том, что повстанцев надо поддержать молитвой, деньгами или даже отправившись воевать.

– Грешно нам хотя бы деньги не собрать, – произнес как-то раз Муссауи своим тихим голосом с французским акцентом, когда мы сидели по-турецки на полу.

Начиналась эпоха онлайн-видео, и на сайтах мы часто смотрели дергающиеся, размытые ролики, прославлявшие борьбу чеченцев: засады на российских военных, но чаще всего жестокие нарушения русскими прав мирных чеченцев в Грозном. Муссауи глядел на экран, глаза его блестели, и он качал головой.

– Русские кафиры [неверные], – пробормотал он однажды. – Я бы с радостью погиб в Грозном, если бы смог забрать с собой их взвод.

Но он никогда не говорил нам, что уже бывал в Чечне[21] и, используя знание информационных технологий, помогал повстанцам рассказать миру о своем деле. Также он помогал вербовать за рубежом наемников для участия в чеченской войне. И он не сказал нам, что весной 1998 года проходил обучение в одном из лагерей «Аль-Каиды»[22] в Афганистане. Пока другие о джихаде говорили, Муссауи уже вел его.

В октябре 1999 года русские начали наступательную операцию на Грозный. Телевизионные трансляции и опубликованные в Интернете видеоролики показывали подлинный ужас этой кампании выжженной земли и десятки тысяч мирных жителей, вынужденных покидать свои дома.

В маленьком салафитском кружке в Брикстоне, за тысячи миль от места событий, мы не могли сдержать гнева. Солнечным осенним утром разъяренные вышли из мечети Брикстона, поскольку проповедники ни разу не призвали к молитвам, не говоря уже о действиях в поддержку чеченского сопротивления. Мы считали чеченцев героями за сражение с численно превосходящими силами регулярной армии. И знали, что на российский Кавказ пробрались сотни иностранных бойцов, в том числе выпускники Даммаджа.

– Видите, – сказал я Муссауи и остальным, – наши верхи в очередной раз нас предали, безропотно позволяя атеистам убивать и калечить единоверцев. Наши проповедники боятся арестов, им так комфортно в Лондоне.

Мы устроили перед мечетью пикеты, призывая жертвовать деньги и поддержать чеченское сопротивление.

21 октября на рынок в Грозном обрушились российские ракеты[23], погибли женщины и дети. Я сразу вспомнил обстрел сербами рынка в Сараеве в 1995 году, унесший жизни десятков мусульман. Телерепортажи угнетали и вызывали ярость, и мы с удвоенным рвением принялись стыдить руководство мечети, заставляя его признать страдания чеченцев. Иногда мы выплескивали гнев, отправляясь в соседнюю нигерийскую мечеть, открыто поддерживавшую джихад в Чечне.

Осенью 1999 года поведение Муссауи изменилось. Задумчивость сменил гнев. Он стал ходить в мечеть Брикстона в полевой форме и начал посещать более радикальную мечеть Финсбери-Парк в Северном Лондоне. Среди тех, кто ходил вместе с ним, был высокий ямаец Ричард Рид, с длинным худым лицом, жидкой бородкой и неопрятными кудрями, стянутыми в хвост. В другую эпоху он мог быть хиппи. Рид был мусульманином и мелким жуликом.