Двойной генерал

Когда нашёл тухачевскую идею наземных торпед на колёсиках с проводным управлением, долго икал от смеха. Чувак, сцуко, прожил жизнь не зря! Повеселился всласть.

— Товарищи, я же не против, — картинно прижимает руки к груди маршал, — можно каждый пулемет на машину поставить. Да что там, каждому солдату давайте дадим по машине! Только где мы столько автомобилей возьмём?

Вот козёл! Всё перевирает! Лёгкие танки уже есть, отремонтировать и сделать из них ЗСУ, — вот моё предложение. Особо я не волнуюсь, хотя генеральско-маршальский народ вокруг смотрит уже на меня с подозрением, поддаётся убедительному напору Кулика.

— А ГСМ, товарищи! — восклицает Кулик. Не, хватит ему нагнетать, пора пар стравливать. И я ничего не делаю, только громко хмыкаю и чуточку улыбаюсь, будто маршал сказал нечто очень смешное.

Кулик запинается, у публики в глазах появляется, пока лёгкое, сомнение. Слишком я спокоен и даже скучен. Большое дело — вести себя правильно. Что ГСМ? — спрашиваю я глазами. Тот лёгкий танк, на который мы зенитку навесим, воздухом заправляется?

Что-то Тимошенко помалкивает, и не поймёшь, одобрительно к докладчику помалкивает или недовольно. Подозреваю, что он сам не прочь по мне проехаться, Мерецкова я от него спрятал, мог обидеться. Но в свете его негласных и неофициальных просьб ко мне открыто давить меня нельзя. Вполне возможно, это с его стороны строгий взгляд: смотри у меня, ты у меня на прицеле, если что.

Сталин тоже молчит, только дымом всех травит. Вроде тема его особо не волнует, если я правильно его чувствую. По-крайней мере, глаза жёлтым, как у взбесившегося камышового кота, не полыхают. Ведь вроде уже приняли решение переводить производство лёгких Т-26 на ЗСУ… а, нет! Окончательно принято не было, решили, что надо подумать над этим. Хотя производство Т-26 уже остановили.

Совещание набирает ход. Как пишут в таких случаях в пьесах: «Те же и имярек». Примерно тот же состав, что в прошлый раз, а имяреком выступают Берия и Молотов. Посчитал присутствие Лаврентия Павловича плюсом в свою пользу.

А Кулик тем временем приходит в себя и продолжает метать громы и молнии. Прямо ва-банк пошёл. С чего это он? «А чего ему? Ругать намного безопаснее, ответственности никакой. Это новое продвигать опасно. Не сработает — так огребёшь, что костей не соберёшь», — в рифму догадываюсь я.

— У нас, товарищи, вся страна жилы рвёт, чтобы вооружить нашу Красную Армию, как можно лучше. И крайне вредно, я считаю, отвлекать наших оружейников бессмысленными и никому не нужными прожектами. Тратить на них сырьё, деньги, время наших рабочих и конструкторов. Вот приходит генерал Павлов с очередным затратным и никому не нужным проектом. Вот захотелось ему поставить, даже не на колёса, а на танковые гусеницы спаренный ДШК или лёгкую пушку. Я понимаю, что зенитчики будут довольны. Не на своём горбу таскать. Но зачем это армии? У нас и так не хватает автомобилей, да и танков в нужном количестве не хватает. Вот скажите, товарищ Павлов, сколько вам ещё нужно танков, чтобы доукомплектовать ваши мехкорпуса?

Своему генералу не даю даже рот раскрыть. Брякнет что-нибудь не то. Смотрю, не скрываясь, на Кулика с дружелюбной улыбкой. И нарушаю паузу:

— Вопрос не так прост, как вам кажется, Григорий Иванович. Поэтому я отвечу позже. Когда мне слово дадут.

— Вот! — тычет пальцем маршал, — На простой вопрос ответить не можешь. У меня возникает закономерный вопрос: как расценивать эти попытки бездарно разбазаривать народные средства? А, товарищ генерал армии?

— Что? — оглядываю присутствующих, — можно отвечать? Товарищи, мне предоставляется слово?

Мой вид несколько выбивается из общей картины. Почти все присутствующие смотрят осуждающе. Но осуждение пока такое, не опасное. Видимо ждут моего проигрыша, но не фатального. Берия загадочно поблёскивает своим пенсне. Безуспешно прячу усмешку, на самом деле еле сдерживаю смех. Сдерживает меня генерал, совещание серьёзное, смех не уместен.

— Говорите, товарищ Павлов, — пыхает трубкой Сталин.

— Спасибо, товарищ Сталин. — Встаю, машинально оправляя китель, и одариваю всех вокруг жизнерадостной улыбкой.

— Чему вы так радуетесь, товарищ Павлов? — нейтральным тоном, что, исходя из общей ситуации, можно смело считать большим плюсом, поинтересовался Берия.

— Я поясню, Лаврентий Палыч. Я уверен, что маршал Кулик решил развлечь наше уважаемое собрание весёлой шуткой. Иначе я не могу объяснить его странные слова по поводу идеи о передвижных или самоходных зенитных установках.

Ещё раз весело обвожу глазами весь длинный стол, за которым нет свободного места.

— Многие из вас, товарищи, принимали участие в гражданской войне, — о, это я удачненькую педальку нашёл, — давайте попробуем применить слова товарища маршала к ней? Уверяю, товарищи, получится очень смешно. Примерно так. Конечно, пулемётчики будут довольны. Им не надо таскать на себе максим и патроны к нему. Но зачем это армии? Тратить на каждый пулемёт лошадь, а то и двух. А их так не хватает.

Не удерживаюсь, откровенно смеюсь. Оглядываюсь на мрачного Кулика.