Двойной Нельсон

События, как и во всяком эротическом мужском сне, развивались стремительно и только в одном направлении — ниже пояса. Самым гадким в нем было то, что подсознание местом развратного действия выбрало почему-то рабочий кабинет группы Путиловского. Ничего иного оно найти не сумело, и поэтому вся картина пробуждала в душе поручика двойственные чувства: с одной стороны, ему было неимоверно приятно видеть в кабинете Манон и Зизи в компании себе подобных. Но с другой стороны, служебный долг повелевал ему немедленно изгнать из рабочей обстановки предметы внеслужебного пользования. Тем более он заявился на службу первым и с минуты на минуту могли войти сослуживцы.

Однако девушки ничего не имели против прихода других мужчин и даже стали шалить на их рабочих местах, располагаясь прямо на столах в соблазнительных позах. Вряд ли суровый женоненавистник Евграфий Петрович поприветствует такое! И Берг приступил к переговорам, суля дамам неземные блаженства, но только не здесь и не сейчас.

Дамы согласились уйти, но с одним условием — Берг должен сыграть с ними в фанты. Пришлось пойти на попятный. В шляпу посыпались кружевные подвязки, Берг не глядя запустил туда руку, и чей-то приятный голосок заявил: «С этой дамой вам надо немедленно потараканиться!» Все засмеялись, а Берг одной половиной похолодел от ужаса, второй же обрадовался до чрезвычайности.

Долг есть дело чести, и первая половина стала срочно готовить место действия, а вторая половина — орудие. И то, и другое образовались как-то внезапно и без усилий. Незнакомая Бергу дама заняла рукотворное ложе и приняла позу покорности. Вторая половина тут же приступила к фанту, в то время как окружающие дружно считали вслух: «Раз! Два! Три!..»

В это время дверь за спиной Берга отворилась и чей-то начальнический голос гневно произнес: «Поручик Берг! Что вы себе позволяете в служебной обстановке? Срочно к министру!» От ужаса Берг проснулся. Дьявольское наваждение исчезло как сон, оставив после себя вещественные доказательства в виде оскверненной постели.

В окна светило солнце, день разгорался и обещал быть чудесным. Берг, обрадованный тем, что это был всего лишь сон, внезапно вспомнил вчерашнее и застонал от душевной боли. На часах была половина восьмого, торопиться было не с руки, но Иван Карлович, спешкой пытаясь искупить неизгладимый грех, стал быстро облачаться, на ходу совершая все необходимые гигиенические процедуры.

Он выскочил из дома и на углу сразу же наткнулся на знакомого газетчика. На околыше фуражки сияла бляха с названием газеты — «Вести». Лицо у газетчика было необычно радостным, что означало сенсацию, о которой тот вопил в три горла:

— Страшный взрыв динамита на Загородном проспекте! Семеро убитых! Двадцать три раненых! Только в «Вестях»! Без рук, без ног! Всего десять копеек! Страшный взрыв динамита! Как самому сделать бомбу в домашних условиях! Рецепт только у нас! Семеро убитых! Газета «Вести»!

Поскольку на ходу было трудно оценить количество жертв, никто не придирался к такому отчаянному вранью. К тому же чем больше жертв, тем интереснее, и читатели сами усугубляли трагедию, так что по мере удаления от газетчика цифры только возрастали.

Берг застыл в недоумении. Как же так! Почему его не вызвали на взрыв? Что тому причиной? И сам в ту же секунду догадался: это конец... Павел Нестерович не простил ему пьянства. Отставка. Позор! Гражданская смерть!!

Он машинально купил газету. Действительно взрыв, на Загородном, в подвале. Написано чрезвычайно грамотно, точно автор сам баловался приготовлением бомб. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день...

Угрюмая тоска овладела душой Берга. Понурясь, он остановил извозчика и, как на каторгу, отправился в Департамент на Фонтанку. Семь бед — один ответ. Как сказал бы Евграфий Петрович: «Любишь медок, люби и холодок!»

* * *

Завтракали в столовой. За ночь Бернацкая пришла в себя и за столом сидела совершенно спокойно, как будто в ее появлении в незнакомом доме нет ничего необычного.

Она с аппетитом ела и, судя по виду, не очень хотела, чтобы завтрак заканчивался. Но всему есть предел, в том числе и еде. И когда Путиловский сложил полотняную салфетку, поблагодарил Лейду Карловну и попросил кофе в кабинет, Бернацкая потупилась, но все-таки вымолвила первой: — Вы, наверное, хотели бы со мной побеседовать?

Путиловский был деликатен до противности:

— Если позволите.

— Я согласна, — и она тоже встала из-за стола.

В кабинете сели в два кресла возле кофейного столика. Бернацкая попросила закурить. Дамских папирос у Путиловского не водилось, но Нина Ивановна спокойно закурила крепкие мужские.

Путиловский ничего не записывал, понимая, что любая бумага ограничит искренность. Память у него пока еще приличная. Молчание затянулось.

— Вы, наверное, хотите знать, что там взорвалось?