Двойной удар по невинности

Встречу с немцем очень хотелось по максимуму отсрочить…

Прокралась на кухню, аккуратно достала из холодильника яйца и бекон, а после приступила к поискам сковородки. К счастью, место ее дислокации не отличалась от общепринятого – сковородочка жила в духовке!

Пять минут – и на плите аппетитно шкворчит яичница. Я приподняла крышку и потянула носом, наслаждаясь великолепным ароматом. Еда-а-а-а.

Кайф!

Именно в этот момент мне коварно изменила удача. Я обожглась. Вскрикнув от неожиданности, выпустила из пальцев крышку и она с грохотом рухнула на пол. Одновременно с этим в гостиной, которую отделяла от кухни лишь стеночка, раздался отборный немецкий мат. Я выглянула из своего укрытия как раз тогда, когда из кресла напротив огромной плазмы выпрыгнул немец в одних трусах, и я от души порадовалась, что все, что могла, уже уронила! Так как иначе имела бы все шансы грохнуть что-нибудь себе на ноги.

У меня ушло несколько пронизанных ужасом и неверием секунд, чтобы понять, что полуголый мужчина – это Дитрих. Татуировки не оставляли шанса ошибиться, у Клауса я их вчера точно не видела.

Облегчение накрыло меня горной лавиной и я, облокотившись на стену, пробормотала:

– Слава Богу, это ты.

Дитрих прищурился, пихнул ногой пустую бутылку из-под коньяка, подержался за виски и… подтянул слегка сползшие плавки. Все это время я смотрела за его действиями абсолютно отрешенно, забывшись и погрузившись в свои мысли. Пока не поняла, что из одежды на немце одни трусы! Оторвавшись от стены, я поставила ладонь к лицу, перекрывая себе обзор и, качая головой, вернулась на кухню.

– Что за семейка? Один лучше другого! Домой! Пора домой… Пусть лучше меня отравят!

Выключив сильно подгоревшую яичницу, услышала шаркающие шаги позади.

– Воды, – прохрипело немецкое исчадие. – Спаси, милая девушка.

– Хрен тебе, – ответила я, нервно складывая на хлеб ветчину. – Сам. Все сам! Считай, что меня здесь нет, пока ты не оделся. Я – призрак.

– Ой-е, какие мы гордые. – Мимо меня пролезла волосатая мужская рука и сцапала только что сооруженный бутерброд, хрипло постановив в самое ухо: – Призраки не жрут.

– Хам, – бросила я, решив не тратить время на ругань. В любой момент мог проснуться Клаус, а позавтракать при нем не получится – кусок в горло не полезет.

– О, то, что нужно, – хлопнула дверца холодильника, следом раздался тихий пшик. Не удержавшись, посмотрела в сторону Дитриха, чтобы увидеть, как тот жадно приник к горлышку пивной бутылки. – Холодненькое. Как хорош-о-о…

– Почему ты спал внизу и в таком виде? – спросила я, кивая головой на его единственную одежду. – Что было ночью?

Он покосился в мою сторону, потом уставился в окно, вздохнул и выдал сакраментальное:

– Ночью… Ночью шел дождь. И он смыл все мечты, оставляя меня ни с чем.

– Ну, смыл-то похоже не дождь, а коньяк, – хмыкнула я. – Может, тебе уже хватит?

– А ты мне не Клаус! – вдруг обиделся Дитрих, выбрасывая в одно из мусорных ведер опустевшую бутылку. – Зануда. Раньше ты мне больше нравилась.

– Это когда ты меня поил в клубе? – Теперь я уже откровенно смеялась. Невозможно было обижаться на такого Дитриха. Он выглядел милым и… беззащитным, что ли. Полной противоположностью своего брата.

– Ничего-то вы, бабы, не понимаете. – Махнув рукой, выдало пьяное недоразумение, проходя мимо. – Джинсы мои не видела?

– Наверное, в гостиной, – отозвалась, жуя новый бутерброд и обдумывая, стоит ли приставать к Дитриху с дальнейшими расспросами.

– “Спосиба”! – брякнул тот на ломаном русском уже из-за двери. – Дерьмо. Мокрые еще.

И снова любопытство взяло верх над благоразумием. Я вышла следом за Дитрихом, уточняя:

– Ты что, купался ночью?

– Я, по-твоему, похож на больного? – вопросом ответил Дитрих, прыгая на одной ноге и пытаясь втиснуть вторую в джинсы.

– Сказать правду? – Усмехнувшись, дожевала бутерброд и направилась в свою комнату, дабы придумать, что делать дальше.

– Слушай, – Дитрих схватил меня за руку, – а почему бы и нет? У нас в гараже катамаран пылится! Пошли?

– Куда? – опешила я.

– На озеро! – Глаза моего собеседника как-то очень неправильно блестели.

– Топиться? – Я попыталась вытащить свою руку из его захвата.

– Кататься, бестолочь! – Он потянул меня за собой, так и не застегнув ширинку, да что там, даже на задницу джинсы до конца не натянул. – Буду читать тебе стихи. И петь песни. Ну, что вы там любите?

– Кто “мы”? Трезвые люди? – я решила пока не дергаться, с интересом ожидая развития событий и следуя за полуголым босым Дитрихом по пятам. Правда, в прихожей он все-таки обулся. В ботинки брата. И пиджак Клауса нацепил, нагло стянув его с вешалки.

– Хорош? – уточнил первый мой знакомый немецкий алкоголик, остановившись на пороге дома, и, явно красуясь, расставил руки в стороны. – Жалко, что очков нет. Ты же тащишься от его очков?

Снова потерявшись от резкой смены темы разговора, я только и придумала, что улыбнуться во все тридцать два зуба и показать ему палец. Большой. В смысле, класс. Дитрих довольно приосанился, снова вцепился в мою руку и потащил к гаражу, бубня на ходу: