Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Только после прихода Гитлера к власти Тухачевский несколько умерил классовый пыл, но полностью от своей теории так и не отказался, модернизируя ее, приспособляя под текущий момент. Все бы ничего, но ведь соответственно этой теории строилась и работа в войсках. Убеждение в непрочности тыла будущего противника порождало ту самую концепцию войны малой кровью на чужой территории; уверенность в наступательном характере будущих операций — пренебрежение к обороне и т. д. Только 1941 год на практике доказал правоту старых профессоров, но было уже поздно, и то, чему наша армия не была научена в академиях, она осваивала в боях.

Академия терпела Тухачевского не более полугода, после чего он вернулся на более знакомый ему пост командующего фронтом. Однако в биографии маршала эти полгода имеют колоссальное значение. Именно там завязались связи, которые он пронес затем через всю свою жизнь.

От военного марксизма к «красному милитаризму»

Надо сказать, что Красная Армия того времени несколько отличалась от той, образ которой был выведен в «классовой стратегии». В начале 1924 года комиссия ЦК РКП(б) обследовала состояние вооруженных сил и пришла в ужас. «Красной Армии как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной мобилизационными запасами силы у нас в настоящее время нет. В настоящем виде Красная Армия небоеспособна». Нет, не зря Сталин вспомнил Бога, когда говорил о германской авантюре. Страшно подумать, что бы могло случиться, если бы СССР в 1923 году ввязался в новую войну. В феврале 1924 года Пленум ЦК РКП(б) назначил заместителем Троцкого М. В. Фрунзе, который уже в 1925 году сменил его на посту наркома. Пошел вверх и Тухачевский. В 1925 году он становится начальником штаба РККА.

Изменился ли Михаил Николаевич за десять лет, с тех пор как он был фельдфебелем в Александровском училище? Посмотрим. Вот что вспоминает один из его подчиненных:

«Командарм очень часто и неожиданно появлялся в расположении того или иного полка. Прежде чем идти в штаб, он осматривал материальную часть, заглядывал в конюшни, говорил с бойцами, потом появлялся на полковых занятиях и, попросив продолжать их, садился и внимательно наблюдал. Оттуда он шел на кухню, в склады. Докладывать о своем прибытии он запрещал. Когда до командира доходила весть о визите командарма, Тухачевский уже успевал все осмотреть и сделать свои выводы. Найдя в части большие упущения, Тухачевский уезжал, не повидавшись с ее командиром. Командир вызывался к командарму. Тухачевский не распекал его, а говорил очень коротко:

— Ваш полк в безобразном состоянии. Если не приведете его в течение трех недель в полный порядок, — поедете командовать „полчком“…

Возражать и оправдываться в таких случаях было бесполезно. Тухачевский поднимался, одергивал свой пояс и сухо бросал:

— Это все. Вы свободны!»

Как видим, характер его нисколько не изменился. Каким был в училище, таким и остался. Странно, но биографы Тухачевского, воспевая его как общенародного любимца, ни слова не говорят о том, что его любили подчиненные. И неудивительно. Хотели бы вы иметь такого начальника? Любили бы его? Право же, в штабе ему было куда лучше.

А вообще-то метил он высоко. В конце 20-х годов, по воспоминаниям Л. А. Норд, он говорил: «…никто из военного руководства, кроме Фрунзе, не жил и не живет так армией, как живу ею я. Никто так ясно не представляет себе ее будущую структуру, численность и ту ступень, на которую армия должна стать… Поэтому теперь мне надо добиваться того, чтобы стать во главе руководства армией, иначе ее развитие будет идти не так, как надо, и к нужному моменту она не будет готова…» Ничего себе, заявленьице! Знать бы еще, какая армия стояла перед его внутренним взором! Неужели та самая, которая краешком прорисовывалась в его докладных, заставляя порой сомневаться в его умственной полноценности?

В декабре 1927 года Тухачевский направил Сталину записку, где говорил о технической отсталости нашей армии и предлагал планы перевооружения. Планы были таковы, что Сталин схватился за голову и срочно отправил ретивого начштаба командовать Ленинградским военным округом. Оттуда Тухачевский продолжает одну за другой посылать Сталину докладные записки с предложениями по реконструкции технической базы армии. Выведенный из терпения Сталин по поводу одной из них заявил, что принятие этой программы привело бы к ликвидации социалистического строительства и к замене его системой «красного милитаризма». Хороши ж, должно быть, были предложения, если они получили такой ярлык в Советской России начала 30-х годов!

Предложения Тухачевского так и не опубликованы полностью. Слишком много влиятельных людей сделали себе на его имени звания и карьеры, чтобы вот так просто это допустить. Однако некоторые сведения все-таки просачиваются. Так, известно, что в декабре 1927 года он предлагал в течение 1928 года произвести 50―100 тысяч танков.