Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи

Однако, как бы ни превозносили хваленую немецкую организованность и предусмотрительность, в стане заговорщиков царили саботаж пополам с бардаком. Заговор формировался на уровне генералов и полковников, и о таком чине, как лейтенант, они попросту забыли. Тем не менее именно лейтенант, сохранивший верность присяге дежурный офицер узла связи Георг Рёриг, нанес им жестокий удар. Он намеренно задержал отправку приказов в военные округа, а в некоторые их вообще не передал. В результате командование всех округов, кроме Вены и Парижа, практически бездействовало, а после того, как в 18.45 по радио передали сообщение о провале покушения, полностью отказалось от участия в перевороте. Начальник крамницкого танкового училища полковник Глеземер, когда подчиненные ему войска ввели в Берлин, связался с Геббельсом и сообщил ему о происходящем. Командиры других танковых и пехотных училищ овладев, согласно приказу, радиостанциями, не сделали ничего, чтобы помешать им передавать сообщения Геббельса, включая и парализовавшую многих заговорщиков информацию о провале покушения. Но самый страшный удар нанес командир охранного батальона «Великая Германия» Отто Ремер, которого никто из заговорщиков не додумался ни завербовать, ни снять.

Едва батальон получил приказ оцепить правительственный квартал, как прикомандированный к нему сотрудник министерства пропаганды лейтенант Хаген отправился к своему шефу, то есть к Геббельсу, и сообщил ему, что войска резерва подняты по тревоге. В отличие от заговорщиков, Геббельс не растерялся. Он тут же приказал поставить под ружье эсэсовский полк личной охраны фюрера «Адольф Гитлер» и вызвал к себе Ремера.

А вот дальше начинается скверный анекдот: Ремер, ничего не подозревавший о подоплеке событий, как и положено по субординации, попросил у своего непосредственного начальника, военного коменданта Берлина, разрешения отправиться к министру. Но тот запретил — и тогда Ремер, поняв, что происходит что-то не то, немедленно и уже не спрашивая ни у кого разрешения, отправился к рейхсминистру. Геббельс связался по телефону с Гитлером и передал трубку Ремеру. Фюрер приказал командиру батальона лично подавить путч, попутно произведя его в полковники (а впоследствии и в генерал-майоры). Одновременно, также по приказу Геббельса, начальник инспекции танковых войск полковник Больбринкер, которому подчинялись все танковые училища, отдал приказ вывести их подразделения из Берлина.

Так хромой от рождения коротышка Геббельс, никогда не служивший в армии и являвшийся мишенью для бесчисленных острот со стороны потомственной военной аристократии, проявил себя куда более решительным военачальником, чем противостоящие ему многоопытные генералы и полковники.

Лишь в Париже, где переворотом руководил командующий внутренними войсками во Франции генерал Штюльпнагель, а также в Вене, находившейся в зоне действия войск 17-ш военного округа генерала Эзебека, действиям заговорщиков сопутствовал успех. К вечеру 20 июля были арестованы почти все высшие чины нацистской партии, СС и полиции Парижа. Части охранного полка под командованием военного коменданта города генерала Бойнебурга даже смогли без сопротивления захватить казармы войск СС и штаб-квартиру гестапо. Однако судьба переворота решалась не в Париже, а в Берлине. А там к тому времени уже все рухнуло.

Нерешительный Гёпнер не предпринимал активных действий. Он дожидался фельдмаршала фон Вицлебена, которого заговорщики назначили командующим сухопутными войсками. Тот появился только в семь вечера, и, узнав, что Гитлер жив, тут же уехал в свое поместье. Зато Ремер действовал четко. Первоначально он сосредоточил свой батальон возле резиденции Геббельса на Герингшграссе, чтобы в случае необходимости прикрыть правительственный квартал от атак заговорщиков. Когда же их войска в результате энергичных действий Геббельса и Больбриннера покинули Берлин, солдаты «Великой Германии» начали окружать здание министерства обороны.

А там к тому времени уже шел свой переворот. Если выступившие против заговорщиков офицеры были арестованы, то за теми, кто сохранил нейтралитет, никто не озаботился хоть как-то присмотреть. К вечеру они решили, что им с путчистами не по пути, выпустили на свободу запертых, но никем не охраняемых сторонников фюрера и пошли разбираться с заговорщиками. Кое-кого им удалось арестовать, остальные бежали.