Двор Тумана и Ярости (ЛП)

Сперва Рис рассеялся вместе с Кассианом, потом спустя мгновение вернулся ко мне и Азриэлю.

Главный шпион ждал молча. Я старалась не выглядеть неловко, когда он сгреб меня в объятия; эти тени, что шептали ему, поглаживали мою шею, щеки. Рис слегка нахмурился, и я послала ему колкий взгляд и сказала:

— Не позволяй ветру испортить мне прическу.

Он хмыкнул, взял Азриэля за руку, и мы все растворились в темном ветре.

Звезды и чернота, покрытые шрамами руки Азриэля, крепко меня держащие, мои руки, сплетенные вокруг его шеи, обхватывая, ожидая, считая..

Затем ослепляющий солнечный свет, ревущий ветер, крутое падение вниз, вниз..

Потом мы наклонились и устремились вперед. Тело Азриэля было теплым и твердым, его грубые руки были заботливыми, когда он сжал меня. Никаких преследующих нас теней, словно он оставил их в Веларисе.

Снизу, впереди, позади — раскинулось огромное голубое море. Выше плыла крепость из облаков, а слева от меня… темное пятно на горизонте. Суша.

Земля Весеннего Двора.

Я задумалась о том, находился ли сейчас Тамлин на западной морской границе. Он однажды упоминал о проблемах там. Мог ли он сейчас почувствовать меня, почувствовать нас?

Я не позволила себе думать об этом. Не тогда, когда я ощутила стену.

Для человека, она была всего лишь невидимым щитом.

Но для фейри… я не могла увидеть ее, но я слышала потрескивание ее силы — этот привкус обволок мой язык.

— Это отвратительно, не правда ли? — спросил Азриэль, ветер почти поглотил его низкий голос.

— Я понимаю почему вы… мы были так запуганы все эти века, — призналась я. С каждым сердцебиением мы приближались все ближе к огромному, тошнотворному источнику силы.

— Ты привыкнешь к этому — к формулировке, — сказал он. Я прижималась к нему так крепко, что не могла видеть его лицо. Вместо этого я наблюдала за переливающимся светом внутри сапфирового Сифона, словно он был большим глазом какого-то полудремлющего чудовища из ледяной пустыни.

— Я больше не знаю, где мое место, — призналась я, наверное, только потому, что ветер ревел вокруг нас, а Рис уже рассеялся туда, где впереди парила темная фигура Кассиана — за стеной.

— Я живу почти пять с половиной веков, но тоже в этом не уверен, — ответил Азриэль.

Я попыталась отстраниться, чтобы прочесть прекрасное, ледяное лицо, но он усилил хватку — негласное предупреждение держаться крепче.

Я понятия не имела, как Азриэль узнал, где была расщелина. По мне все было одинаковым: невидимое, открытое небо.

Но я почувствовала стену, как только мы пронеслись сквозь нее. Почувствовала, как она набросилась на меня, словно придя в ярость, когда мы проскользнули через нее, почувствовала вспышку силы, которая попыталась заполнить эту брешь, но потерпела неудачу.

Мы уже были с другой стороны.

Ветер кусался, температура была такой холодной, что у меня перехватывало дыхание. Резкий ветер казался неживым, по сравнению с весенним ветром, который мы оставили позади.

Азриэль сделал вираж, поворачивая в сторону побережья, где Рис и Кассиан уже неслись над землей. Я поежилась в своем меховом пальто, цепляясь за тепло Азриэля.

Мы миновали песчаный пляж у основания белых скал, и плоская, заснеженная суша, усеянная опустошенными зимой лесами, раскинулась за ним.

Земли людей.

Мой дом.

Глава 23

Прошёл год с тех пор, как я охотилась в этом лабиринте из снега и льда и убила фейри с ненавистью в моем сердце.

В конце зимы поместье моей семьи с изумрудной крышей выглядело таким же красивым, как и летом. Другой красотой — бледный мрамор казался теплым на фоне полностью заснеженной округи, и ветки хвойных деревьев и остролиста украшали окна, арки и фонарные столбы. Единственное праздничное украшение, которое использовали люди. После Войны они запретили и прокляли каждый праздник, напоминавший об их бессмертных правителях.

Три месяца с Амарантой уничтожили меня. Потому я даже не могла представить, что может сделать тысячелетие с Высшей Фэ как она — какие шрамы останутся в культуре народа.

Мой народ — тот, что раньше был моим.

С накинутым капюшоном, спрятав пальцы в меховых карманах плаща, я стояла перед двухстворчатой дверью дома, слушая чистый звон дверного колокольчика, за который я дернула секунду назад.

Позади меня, укрытые чарами Риса, невидимые, стояли в ожидании три моих спутника.

Я сказала им, что будет лучше, если вначале я поговорю со своей семьёй сама. Одна.

Я поежилась, с тоской вспоминая о мягкой зиме Велариса и размышляя, каким же образом она была столь умеренной так далеко на севере, но… все в Прифиане было странным. Возможно, если бы не было стены, магия бы свободно перетекала между королевствами, и климатическая разница не была бы столь существенной.

Дверь открылась, и пухленькая экономка с доброжелательным лицом — миссис Лоран, как я припомнила — посмотрела на меня с прищуром.

— Могу я вам помочь… — слова затихли, когда она увидела моё лицо.

Мои уши и диадема были спрятаны под накинутым капюшоном, но это внутреннее свечение, неестественная неподвижность… Она не стала открывать дверь шире.

— Я здесь, чтобы увидеться со своей семьёй, — выдавила я.