Дворец для любимой

Где и с кем он не церемонился, понятно без слов. Императорский дворец — не то место, которое бывает пустынным в любое время суток. Яна пропала средь бела дня, и кто-то непременно должен был хоть что-то увидеть. Как выяснилось, вместе с ней пропала одна из ее многочисленных нянек. Один из конюхов видел, как в закрытую карету садилась женщина с девочкой, хотя описать он их не смог, было далековато. Служанку нашли, правда, нашли уже мертвой, похитители заметали следы. Но Коллайна это не остановило, и вот он результат — двухэтажный домик, сложенный из неотесанных камней, крытый красной волнистой черепицей.

Все было готово к его захвату, а я все никак не мог решиться отдать приказ на штурм, ведь при этом могла погибнуть моя дочь. Оставалась крохотная надежда на то, что похитители объявятся и выдвинут свои условия. Я приму их абсолютно любыми, какими бы они ни были, пусть они будут даже самыми невероятными.

Но когда я заикнулся о том, чтобы перед штурмом послать человека, который начал бы переговоры, что в том случае, если они освободят Яну, их никто не будет преследовать ни сейчас, ни потом, а золота они получат столько, насколько у них хватит фантазии, Анри перебил меня:

— Артуа, переговоры невозможны. У этих людей приказ, и ты должен понимать то, о чем мне не хватает духу сказать. Уж это мне удалось выяснить.

Время шло, а я, в ответ на молчаливые вопросы Коллайна, продолжал делать вид, что их не замечаю.

Я сам должен был быть там, среди людей, готовящихся к штурму дома, и плевать на то, что мои навыки значительно им уступают. И я обязательно был бы там, если бы не нога, не позволяющая передвигаться без костылей. Мне вообще удавалось держаться на ногах только благодаря снадобью доктора Цаннера, действие которого мне однажды уже пришлось на себе испытать.

Тогда, приняв его, я приперся во дворец, чтобы исполнить одну песенку, после которой Янианне резко разонравился мой певческий талант. Но действие этой микстуры не вечно, ее хватает буквально на пару часов, а у меня всего в запасе всего пара мензурок. Цаннер категорически отказался дать мне их больше трех, заявив:

— Господин де Койн, даже такая доза является критической. И уже если на то пошло, не проще ли будет вам потребовать у меня яду, жидкого или в порошке? Уверяю вас, я отлично умею их изготавливать.

Затем, вероятно для того, чтобы я не подумал ничего лишнего, добавил:

— Чтобы бороться с ядами, обязательно нужно знать из чего они состоят, и как приготавливаются.

Угораздило же меня нарваться на засаду.

Там, на гроугетском тракте, на месте осталось четыре трупа, рассказывал Коллайн. Еще одного обнаружили в лесу, примерно в полулиге от тракта, и он был убит своими, вернее, добит. Помимо огнестрельного ранения в левом боку, у него имелось еще и разрезанное от уха до уха горло.

«Вероятно, это тот, что убегал, сильно наклонившись набок, — подумал я. — Получается, что зря убегал».

А вот кто они, Коллайн затруднился ответить. И оставалось только гадать, случайно ли нападение, или это часть плана человека, организовавшего похищение моей дочери.

Если верно второе, то почему тогда мне удалось относительно легко с ними справиться, ведь их было семеро, а они не могли быть просто нанятыми разбойниками? Если же первое, что чем мог их заинтересовать одинокий всадник, ведь засада явно была организована?

И спасибо Хийому с его людьми. Конечно, я был бы значительно больше благодарен им, появись они чуть раньше, глядишь, и без ранений тогда бы обошлось. Во дворце, я не успел отблагодарить его, лишь наказав явиться через пару недель, слишком уж было не до него.

Коллайн посмотрел на меня в очередной раз, теперь уже с явным нетерпением, и я его понимал. Перегорят люди, собравшиеся штурмовать дом, а это хуже некуда. Он и сам выглядел очень бледным, что было заметно даже в полумраке помещения, в котором мы находились.

— Действуйте, Анри. Только очень прошу, вы уж поосторожнее…

Анри резко щёлкнул пальцами и сразу же послышался топот человека, бросившегося вниз по лестнице, а я прильнул к окну. К тому времени за окном окончательно стемнело, и пошел дождь, настоящий ливень.

Это даже к лучшему, шум дождя поглотят звуки шагов и другие звуки, а мне остается только молиться, чтобы все прошло удачно.

И я раз за разом произносил слова молитвы, единственной молитвы, слова которой знал. Говорят, что создатель больше всех любит людей неверующих, потому что они никогда и ни о чем его не просят, но тогда я даже не просил, именно молил его, чтобы все закончилось благополучно.