Дворец из камня

Торговля продолжалась бойко, а завершился день пиром. Теперь это был прощальный пир.

Не все выпускницы академии собирались отправиться в столицу. Некоторых не пустили родители, другие успели обручиться и сами не хотели уезжать. Мири предстояло путешествие с пятью девушками: Герти, Эсой, Фрид, Беной и Лианой. Каждая везла мешок со своими вещами. Мири тоже прижимала к груди мешок. Лето тянулось бесконечно долго, но теперь, когда пришла пора прощаться, ей показалось, что время пролетело как одно мгновение, словно ястреб, выследивший добычу.

— Я буду писать, — пообещала она Марде. — Каждую неделю. И весной с торговцами ты получишь целую стопку писем. Правда, в них будет одно и то же: я скучаю и осенью вернусь домой. Навсегда.

Марда просто кивнула.

Подошел отец, опустив глаза и сцепив руки за спиной. Мири шагнула к нему.

— Не забудь в середине зимы забить кроликов, в это время мех у них самый густой, — сказала она. — А то у Марды сердце не на месте, когда приходится это делать, и если меня не будет…

Он бросил взгляд на дочь, потом снова отвел глаза и хмуро уставился на горную цепь — коричневые, фиолетовые, синие вершины, а позади них призрачные серые, словно зависшие над лаками.

— Я вернусь, папа, — сказала Мири.

— Посмотрим, — тихо отозвался он. — Посмотрим.

— Обещаю.

Отец поднял ее на руки легко, словно младенца, и прижал к груди. Ну почему от одного объятия ей стало так тепло на душе и в то же время грустно?

— Я всегда буду возвращаться домой, папа, — сказала она.

Но в сердце ее закралась неуверенность.

Мири уселась в повозку и поехала, стараясь на прощание запомнить родные места: старый дом, сложенный из серого булыжника, тропинку, усыпанную белыми осколками линдера, поблескивающими в темноте, острые утесы каменоломни и величественную белую вершину горы Эскель.

Ей вдруг с перепугу показалось, что она ничего не видит в темноте, словно движется по тропинке, ведущей к обрыву, за которым — пустота. Равнина так далеко, и трудно поверить, что она вообще существует. Но как только Мири туда приедет, не покажется ли ей родной дом такой же мечтой?

Перед поворотом дороги она в последний раз бросила взгляд на отца и сестру, и уже через секунду деревня исчезла из виду.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Город на речке,Город на море.Дом из камня,Дом из глины.

Мири так часто ахала и разевала рот на увиденное, что у нее разболелась челюсть. Сначала ее поразили деревья равнины, их огромные густые кроны, такие зеленые, что резало глаз. Затем пошли фермерские угодья, протянувшиеся до самого горизонта, зеленые и золотистые. А потом повозки покатились по настоящим улицам, мимо деревянных домов, подмигивающих стеклянными окошками. Крыши у домов были соломенные или черепичные, лишь изредка попадалась листовая медь — новая, блестящая, но чаще позеленевшая от времени.

— Так вот он какой, Асленд, — произнесла Мири, стараясь не выдать своего волнения.

Торговец Энрик закатил глаза:

— Нет, это просто какой-то городок.

В ту ночь они разбили лагерь на окраине города и уселись поужинать картошкой с беконом. Мири подняла глаза от своей тарелки и встретилась взглядом с худенькой девочкой, жевавшей веточку. Городская девчонка ничего не говорила, просто смотрела на Мири во все глаза. Она что, пришла сюда полюбоваться отсталым населением с горы Эскель? А теперь побежит домой и высмеет то, как Мири ест? Мири ссутулилась и отвернулась.

На третий день она успела привыкнуть к ритму путешествия: леса, поля, города сменяли друг друга снова и снова, неизменным оставалось только одно — трясущаяся повозка. Теперь Мири редко чему-то изумлялась и почти позабыла о своих страхах — до тех пор, пока они не прибыли в столицу.

В день приезда дождь начался как туман, тут же превратившийся в надоедливые капли, неприятно клевавшие лицо и руки. Скоро полило как из ведра, и девушки скрылись в глубине колышущейся повозки, где сбились в кучку под покрывалом из промасленной ткани. Мири сразу стало подташнивать.

Тут Бена перевесилась через борт, и ее начало выворачивать. Мири кое-как выползла из-под покрывала на дождь.

— Лучше смерть, чем духота, — объявила она. — Смерть или дождь.

Петер и Энрик вдвоем сидели на месте возницы, прячась под накидками из той же ткани.

— Ты промокнешь, — сказал Энрик.

Своим длинным носом и худыми обвислыми плечами он напомнил Мири ворчливого стервятника.

— Уже промокла.

По крайней мере, на равнине воздух был теплее.

Петер подвинулся, и Мири пристроилась рядышком. Он накинул на нее половину своей накидки. Они сидели совсем близко, соприкасаясь ногами.

Дождь испортил ей прическу, проник сквозь одежду, прилип к коже. Зато на свежем воздухе тошнота улеглась. Мири обхватила себя руками и порадовалась хотя бы тому, что разглядывает серо-голубой мир. Много раз она представляла, как впервые увидит столицу. В ее фантазиях дождь никак не планировался.

— Я очень волнуюсь, — прошептала она Петеру, стуча зубами.

— Слышу, — отозвался тот.

— Нет, просто моей челюсти не хватает звука отбойных молотков из карьера.