Дворянин без титула

— То название аурума не латинское, а от слова аура. Таким ларцом можно выкачать эссенцию из колодца. В нём эссенция концентрируется в аурум и его можно везти куда угодно. Если это предположение верно, то второй ларец может быть своего рода станком для формирования перлов из аурума.

— Думаю, Император не обидится, если ему парочка каких-то малахитовых шкатулок не достанется, — подмигнул мне дед, — На Урале ему таких кучу наделают. Там камня, какого хочешь в достатке.

— Если не узнает, то чего бы ему обижаться? — подытожил Павел Исаакович, понятливо кивнув в ответ.

Укрыв ящики парусиной, мы пообедали приготовленной Никитой с утра кашей. Хоть и грели мы её моим артефактом, что был у меня в ноже, но запах костра из котелка шёл непередаваемый. Я аж слюной чуть не подавился.

Представьте гараж десять на четыре на два метра. Примерно такой, если не больше, объём мне и предстояло перелопатить для того, чтобы найти ящики с картинами. О том, как выглядят эти ящики и где они расположены, естественно никто понятия не имеет. Даже всезнающий Виктор Иванович лишь пожимает плечами, понурив голову.

Говорят, дуракам везёт. Совсем дураком я себя, конечно же, не считаю, но мне повезло.

Следуя придуманной Петром Абрамовичем логике, я начал ломиком вскрывать боковые стенки верхних ящиков. Сначала на меня сыпалась посуда. Ну как сыпалась. Вываливалась из вскрытых ящиков и плавно опускалась на дно корабля. Затем дошло дело до рулонов ткани, которые я даже не пытался вытаскивать. Оказывается, текстиль тоже в таре возят, формируя его в овальные рулоны. И вот, когда уже пошёл второй час на дне я наткнулся на ящик с двумя металлическими цилиндрами диаметром с локоть. Если б не вода и моё усиление тела, не знаю, смог бы я вытащить из контейнеров такие трубы. Мало того что они диаметром с ведро, так ещё и длиной были под два метра.

Под руководством того же Сергея перевязал находку верёвками и подал сигнал на поднятие.

Преисполненные энтузиазмом дядья готовы были прямо на лодке растопить воск, которым был залит один из торцов труб. Я почему-то и так знал, что в трубах будут именно искомые картины. Понятно, что их там будет в каждой по одной, от силы по две, но главное, что начало положено.

Исааковичей успокоил дед, и картины мы достали уже на острове.

Как и предполагали историки моего времени, картины и правда оказались завернуты в шкуры. Лосинные то были шкуры или нет — не знаю. Я пока даже не знаю, как шкура лося выглядит. Более того, я живого лося только в зоопарке видел.

На первой картине был изображён какой-то корабль, стоящий на якоре в бухте.

Как подсказал мне Виктор Иванович, картина так и называется «Корабль на якоре» и принадлежит кисти Лингельбаха. Что уж такого интересного в этом полотне нашла Екатерина Великая, мне не понятно, но многие историки утверждают, что у Императрицы был своеобразный вкус. Почему-то я склонен с ними согласиться.

Вторая картина, к сожалению, разочаровала. Меня лично только разочаровала. А дед, например, в бешенство пришёл, когда увидел, что изображение на одном из краёв полотна расползлось от воды. Видимо восковая закупорка дала течь, а может конденсат внутри трубы образовался и намочил холст, но так или иначе — картина требовала реставрации.

Пока Пётр Абрамович изволил ругаться и материться, я осмотрел ларцы. После того, как крики утихли, я подошёл к старику, одиноко сидевшему в ожидании ужина у окна.

— Пётр Абрамович, — негромко начал я, чтобы не слышали окружающие. Хотя какие окружающие? Все разбежались по округе, как зайцы, пока дед ненароком не зашиб, — Я знаю, как картину восстановить.

Минут тридцать мы негромко переговаривались с дедом, а под конец он во всеуслышание заявил:

— Экипаж, слушай мою команду. Завтра поутру снимаемся с якоря. Держим курс на залив Лохусалу.

* * *

После наших морских приключений мы отправились на отдых.

Надо было осмыслить, что на нас свалилось, отпраздновать успех, на чём особенно настаивали два брата Ганнибала, и подумать, что мы будем дальше делать.

Мыза Витенцевель, расположенная на берегу Балтики, ничем, кроме названия, не отличалась от средненького помещичьего имения в той же Псковской губернии. Разве, что установленные здесь мельницы впечатляли своими размерами и механикой. Зато по дороге к усадьбе нам попалось на глаза опустевшее здание, явно производственного назначения, которое наводило тоску своим безлюдьем и унынием.

Есть у любых производственных зданий такая беда — пока они стоят и работают, всё прилично выглядит, но стоит работу остановить, и здание начинает стареть не по дням, а по часам. Через пару месяцев ему уже капитальный ремонт потребуется, а потом и бурьян сквозь фундамент полезет, добираясь до самых окон. А через полгода — год, проще и дешевле будет новое здание построить, чем старое восстанавливать. Это я отметил, исходя из местных реалий. Кирпич на строительство тех мануфактур, что я видел, идёт редко когда, и то, в основном на печи, а всё остальное ваяют из дерева, которое бывает далеко не лучшего качества.