Дворянин без титула

По моему совету Пётр Вениаминович взял с собой медальон, чтобы вложить в него готовый перл, и мы вдвоём держась за украшение, изучали возможности артефакта. Вернее дядя изучал, а я его поправлял, когда он что-нибудь делал не так — в перле же и моя сущность имеется, а значит и мне он подчинялся, так же как и родственнику. К тому же я линии личной сущности и эссенции вижу, и могу сразу подсказать, что и как обучаемому нужно делать.

Кстати, гильотина дерево режет неаккуратно — место реза какое-то смятое, словно жеванное получается. Мы пару сосенок повалили, а потом на чурбаки хотели покрошить — так себе вид.

Думаю, с металлом результат будет лучше.

Остаток дня и до вечера следующего мы с дядей готовили сидр.

Пётр Вениаминович целыми вёдрами давил яблоки в заторный бак, а после брался за дело я и готовил артефактом сидр. Пока я занимался первой емкостью, дядя наполнял вторую, готовя мне фронт для работ. Первый бак вскоре переливали в бочки, освобождая место для сока, и так по кругу…

Первое время я считал, сколько сидра мы приготовили, а затем сбился и плюнул на эту бухгалтерию — какой смысл считать сидр, если его всё равно предстоит перегонять.

К вечеру второго дня круговерть с напитком закончилась. Появились первые бочки с уже готовой пока ещё фруктовой водкой. Очередной раз убедился, что без деда у меня ничего бы не получилось. У него пустой тары под алкоголь в разы, если не на порядок, больше, чем во всём Михайловском.

— Спасибо, Александр Сергеевич, за помощь, — встал за столом дед во время ужина, держа в руках рюмку, — За перл, что сыну сделал, спасибо.

Я поднялся с полной рюмкой в руках, кивнул в ответ, принимая слова благодарности, и чокнулся со стариком:

— Запомни этот вкус, Пётр Абрамович,– кивнул я на дедову рюмашку. После этого отпил из своей, и обратился к дядьке, который два дня занимался поставками яблок из Михайловского. — Никита Федорович, ставь на стол то, что мы приготовили.

Дело в том, что перед ужином мне наполнили фруктовой водкой бочонок, в котором мы с Никитой привезли сидр, а я состарил напиток. Немного. Всего на пару лет. Можно было и больше, но я побоялся потерять свежесть яблочного вкуса.

— Теперь попробуйте то, что я изначально и хотел получить, — предложил я окружению, когда всем налили в рюмки золотисто-жёлтый напиток и первый поднял рюмку. — Я не претендую, на название кальвадос — это пусть французы борются за названия своих напитков, они это любят. Давайте придумаем своё название для этого яблочного бренди. За вас, родные мои!

Глава 18

В монастырь к Ионе я поехал сегодня после обеда.

Восьмое сентября — Рождество Пресвятой Богородицы. И мне пришлось церковь посетить, и отец Иона вряд ли бы меня встретил и понял, заявись я к нему до окончания службы.

По-видимому игумен был чрезвычайно занят, но он нашёл минутку, чтобы выйти на крыльцо.

— Брат Афанасий с вами поедет, — коротко изложил он мне ситуацию, после взаимного обмена приветствиями.

Афанасием оказался субтильный монашек, с ясным взором широко раскрытых голубых глаз и абсолютно безмятежной улыбкой.

Дожидаться его пришлось недолго. Вскоре он вышел во двор, представился и поплёлся к конюшне. Не прошло и пяти минут, как он присоединился к нам с дядькой, на такой же безмятежной, как он сам саврасой кобыле, осёдланной плохо и бедно.

— Ты точно знаешь, брат Афанасий, куда нам ехать нужно? — обратился я к этому чудаковатому юноше, который явно был не совсем от мира сего.

— Игумен велел мне показать вам места, где я возмущения чувствую. Наша братия такого не замечает, а у меня прямо вот тут жечь начинает, — всё так же безмятежно поведал нас монашек, постучав себя пальцем чуть выше пупа.

Я переглянулся с дядькой и с улыбкой пожал плечами — игумен Иона вроде серьёзный человек, не должен он так шутить, попусту отправив нас с этим блаженным.

Меж тем, брат Афанасий трусил себе не спеша, даже не думая подгонять свою кобылку, и откровенно радовался конной прогулке. Он с удовольствием слушал пение птиц, разглядывал облака и принюхивался запахам недавно заскирдованной соломы. Минут через пятнадцать, когда я готов был уже начать его расспрашивать, куда же мы едем, он сам вдруг остановил савраску и замер с закрытыми глазами, словно прислушиваясь.

— Вон там, шагах в ста, а то и поболе возмущение есть, — махнул он рукой в сторону редкой лесополосы, наискосок рассекающей монастырское поле с уже убранным урожаем.

— Ждите меня здесь, я быстро, — вскачь пустил я Рыжего через поле в указанном направлении, оставляя дядьку с монашком на дороге.

Хм… Действительно, колодец. Постоянный, но не из лучших. Пожалуй, средненький перл Света на нём вполне можно соорудить не осушив его до конца, но не в этом дело…

Наш компас — провожатый его на приличном расстоянии вроде бы почувствовал. Намного дальше, чем у меня получается.

— Молодец, Афанасий! Есть там источник для возмущений, — постарался говорить я с парнем на его же языке, не выдавая цели наших поисков, — А ещё какие-то чувствуешь?