Дворянские гнезда

Впрочем, поэтические строки Д. Давыдова по-прежнему как всплеск бурно охватывающего поэта чувства, как неожиданно для него самого вырвавшиеся слова душевной исповеди. Годы не старят поэта:

Я каюсь! я гусар, давно, всегда гусар,И с проседью усов – все раб младой привычки:Люблю разгульный шум, умов, речей пожар…Бегу век сборища, где жизнь в одних ногах;Гда благосклонности передаются весом,Где откровенность в кандалах,Где тело и душа под прессом…

Даже близкие друзья порой не догадываются, как сложно все складывается в его жизни. Вышедшая в 1832 году книжка стихов останется единственной изданной при жизни. Материальные обстоятельства вынуждают жить вдалеке от литературной Москвы и Петербурга – в симбирском селе Верхняя Маза. Тридцать девять стихотворений после двадцати девяти лет работы. Небрежно набранные. Напечатанные на плохой бумаге. Надо бы проследить самому, но Давыдова все нет в Москве, – за Знаменским переулком незаметно промелькнул дом на Смоленском бульваре. Стали привычными долгие месяцы в нелюбимой Верхней Мазе. Помощь друзей? Но у каждого из них свои заботы, а поэт-гусар не умеет ни просить, ни быть навязчивым.

И вдруг среди этих мыслей, душевной подавленности – новый московский адрес, как обещание перерождения, новой жизни!

Дом значился под № 201 Пречистенской части, почти рядом с былым двором детства, и составлял собственность генерал-майора Гаврилы Бибикова, отца двух декабристов.

Двухэтажный, каменный, в глубине окруженного флигелями двора, он рисовался одной из тех городских усадеб которыми была так богата допожарная Москва (Пречистенка, 17). Приносит дому немалую известность и крепостной музыкант Бибиковых – Данила Кашин.

В 1831 году здесь побывает на балу А. С. Пушкин. Еще через четыре года дом будет приобретен на имя жены Д. Давыдова, «гене-рал-лейтенантши» Софьи Николаевны. «Что это за дом наш, мой друг, – напишет Д. Давыдов П. А. Вяземскому. – Всякий раз, как еду мимо него, любуюсь им, это Отель или дворец, а не дом».

Дом Д.В. Давыдова. Пречистенка,17. Гравюра

«Пречистенский дворец» – назовет его Д. Давыдов. Здесь будут написаны им знаменитая «Современная песня», стихотворения «Листок», «Я помню». Здесь побывают Е. А. Баратынский, П. А. Вяземский, Н. М. Языков, историк М. П. Погодин, герой Кульма и Бородина, двоюродный брат хозяина А. П. Ермолов. Д. Давыдов мечтает увидеть своим гостем Пушкина. Но всего через несколько месяцев Д. Давыдов посылает ему же в Петербург стихотворную челобитную, опубликованную в мартовском номере журнала «Современник» за 1836 год. Автор просит своего старого знакомца, ведавшего Московской комиссией по строениям, сенатора А. А. Башилова:

О мой давний покровитель,Сохрани меня, отец,От соседства шумной тучиПолицейской саранчи,И торчащей каланчи,И пожарных труб и крючий.То есть, попросту сказать:

Помоги в казну продатьЗа сто тысяч дом богатый,Величавые палаты,Мой Пречистенский дворец.Тесен он для партизана:Сотоварищ урагана,Я люблю, казак-боец,Дом без окон, без крылец,Без дверей и стен кирпичных

Дом разгулов безграничныхИ налетов удалых,Где могу гостей моихПринимать картечью в ухо,Пулей в лоб иль пикой в брюхо,Друг, вот истинный мой дом!

Но вряд ли дело было только в том, что дом не отвечал привычкам поэта-партизана и находился прямо напротив пожарного депо. По всей вероятности, возникают разногласия между супругами. Д. Давыдов бунтует против жестокостей крепостного права, оказывает покровительство беглым крестьянам, с которыми когда-то сражался в партизанских частях. Жена придерживается прямо противоположных взглядов. И здесь она берется за перестройку дома, которая не нужна поэту. В последнем письме из «Пречистенского дворца» в мае 1837 года Д. В. Давыдов напишет П. А. Вяземскому: «Что мне про Москву тебе сказать? Она все та же, я не тот…»

Состояние меланхолии было усилено смертью А. С. Пушкина, глубоко пережитой Денисом Давыдовым. В письмах с Пречистенки рождается своеобразная эпитафия поэта: «Пройдя сквозь весь пыл Наполеоновских и других войн, многим подобного рода смертям я был виновником и свидетелем, но ни одна потрясла душу мою, подобно смерти Пушкина. Какая потеря для России!»