Дворянство. Том II. Ступай во тьму

- Я умру! - простонала баронесса. – Проклятие меня настигает! Господи, пожалейте! Дайте что-нибудь от боли! Я не выдержу!!!

Дессоль с большим трудом сфокусировала мутные, с полопавшимися капиллярами глаза на Елене.

- Дай, - попросила она срывающимся голосом. – Дай! Дай!! Ну дай же!!! Пожалуйста! Ты же лекарь!!! У тебя волшебный сундук! Там все есть…

- Нельзя, - Елена с материнской нежностью обтерла мокрое лицо подопечной. – Нельзя, милая… не сейчас.

Она могла бы объяснить, что бережет сильный обезболивающий эликсир на крайний случай, если придется делать операцию. А то запросто может получиться так, что следующая доза не подействует. Но стало ясно, что в нынешнем состоянии Дессоль к осознанию столь сложных мотивов не способна. Глядя на нее Елена и сама понимала, что в таком положении плевала бы на любые доводы рассудка. Хронометра в доме не было, но даже по общей прикидке процесс уже шел часов двенадцать-четырнадцать, самое меньшее. И один Параклет знает, сколько еще впереди.

Дессоль разразилась проклятиями, теперь уже персонально в адрес лекарки. Елена узнала о себе много нового, включая обвинение в прямом сговоре с врагами семьи Аргрефф, однако пропустила это все мимо ушей, понимая, что устами подруги нынче говорит немыслимое страдание. Куда сильнее Елену беспокоил цвет последнего полотенца – уже не розовый, а карминово-красный.

Лекарка обменялась взглядами с повитухой, та незаметно для пациентки покачала головой с видом тревожным и откровенно испуганным. Дессоль очень кстати потеряла сознание, ее положили на кровать. Елена размяла гудящие усталостью руки.

- Неправильный разворот, - выдала диагноз повитуха. – Кажется дитенков таки двое. Толкаются, мешают друг другу.

О, какая прелесть, вымученно подумала Елена. Сейчас начнется.

- Бесы! – возопила, рухнув на колени, компаньонка, набожно складывая руки. Кажется, стресс и ужас происходящего малость подвинули крышу девицы.

– Бесы пережимают живот несчастной Дессоль! Такова скорбная плата за недостаточные молитвы! Кровь! Кровь, пролитая на арене поединка, душит несчастную! Проклятие семьи Аргрефф! Молитесь, молитесь Параклету!

Баронесса вскинулась, опять задрожала и крикнула, как затравленный зверь. Елена поняла, что надо гасить панику.

– Пошла вон, - коротко приказала она истерящей компаньонке.

Та открыла рот, закрыла его, сделала еще несколько квакающих движений, прежде чем из глотки вырвалось сиплое и недоуменное:

- Да что ты…

Слушать, как много она себе позволяет, лекарка не стала, изгнав скудоумное сознание из комнаты буквально пинками. На пороге они едва не опрокинули Витору, которая с натугой тащила очередной котел с кипятком, а также уборщицу с ведром и тряпкой, чтобы протирать залитый водой и кровью пол.

- Молодец, - похвалила Елена, спуская с лестницы орущую благим матом девку не слишком, но все же благородного происхождения. – Надо еще.

- Несут, - так же лаконично ответила сельская девочка.

Похоже, в баронском доме, накрепко затвердили, что в любой непонятной ситуации следует кипятить больше воды и поддерживать чистоту.

- Больше свечей, - приказала Елена. – Лепите везде. Нужен свет как днем.

- Будет, - с той же военной исполнительность отрапортовала девочка.

Елена машинально перекрестилась и пошла обратно.

Час шел за часом, вечер перекинулся ночью, ночь постепенно стала глубокой и непроглядной.

- Нет, - покачала головой повитуха. Волосы она убрала под платок, завязанный на манер тюрбана, глаза тетки лихорадочно блестели. – Один точно поперек лежит. Или лежат.

- И что?

- Потуги хорошие. Но своими силами не разродится, - повитуха бросила косой и жалеющий взгляд на Дессоль, которая опять провалилась в беспамятство. - Бедра больно узкие. Одного вытолкнула бы с Божьей помощью. Двух – нет.

- Что делать? – спросила Елена.

- Поворот плода. Надо взять дитенка за ножку и повернуть так, чтобы лег вдоль. А затем тащить.

- То есть руку… прямо в утробу? – не поняла лекарка.

- Ну да.

- Ты так делала?

Их прервало невнятное бульканье. Дессоль снова корчилась в приступе рвоты, Витора без команды помогала баронессе не задохнуться. Комната, невзирая на открытые окна, провоняла кровью, страхом и болью. А еще спиртом, в котором полоскали руки самозваные акушеры.

- Да, - повитуха устало вытерла мокрый лоб запястьем. – Но с одним.

- Опасно?

Тетка после недолгой паузы кивнула. Сказала:

- Поломать можно. А если уж двое…

- Делай. Руки с мылом!

Господи, помилуй нас, попросила Елена. Параклет, выручай! На тебя вся надежда теперь.

Улица за толстыми стенами замерла. Ночью в столице продолжалась насыщенная жизнь, однако даже подвыпившие гуляки, даже бандиты, которым по колено море-океан, будто избегали темной громады баронского дома. Роды – дело опасное, появление на свет нового человека привлекает силы зла, готовые предъявить права на маленькую жизнь. Ночные роды, да еще кровавые, тяжкие – опасны вдвойне. Не следует без особой нужды ходить мимо, всякое может случиться…

- Нет, - буркнула повитуха, обтирая чистой тряпицей руку, залитую по локоть кровавой слизью. – Переломаю кости. Одну вроде уже сломала.