Дворянство. Том II. Ступай во тьму

Наконец паутина грунтовок и «колеек» внезапно закончилась, и впереди открылась бесконечная полоса мощеного тракта, шириной в несколько метров и удивительно похожего на классическую римскую «via». Собственно это и было наследие Старой Империи, остатки великолепной дорожной сети. Значительную (а может и большую, кто знает?) часть разобрали на строительный материал после магической катастрофы, но часть осталась, как и столетия назад верно служа новому порядку и новой империи.

Тракт был такой ширины, что по нему легко двигались бок-о-бок три обычных телеги или две больших повозки, запряженные четверкой и более коней. Пассажиропоток, соответственно, умножился кратно. Елена заинтересованно глядела на странников, паломников, торговцев, коробейников-офень, курьеров, включая особых посланников семьи Дипполитус. А также подмастерий, странствующих монахов и горластых проповедников, сбивающихся в караваны адептов Двоих, крестьянские обозы и пешие кучки переселенцев. Комедиантов, нищих, явных наемников и рутьеров. Прасолов, то есть оптовых скупщиков мяса, скота и рыбы, хлебных агентов и представителей множества иных занятий, которые наблюдательница могла лишь угадывать. В общем, людей оказалось много, несмотря на то, что зимой интенсивность хозяйственной жизни падала в разы. Определенно столица была велика, богата и действовала как экономический магнит в масштабах огромной территории.

К слову, Артиго Елена сотоварищи так и не увидели. Они лишь знали, что после выхода на широкий тракт юного аристократа, наконец, повезли с комфортом, в карете и гораздо быстрее прежнего. Раньян и верный Грималь еще пытались как-то сопровождать мальчишку, хотя бы формально и на расстоянии, прочие же не стали тратить время и силы на малопродуктивное занятие. Постепенно к небольшому обозу Кеханы и Гигехайма стянулась поредевшая группа приключенцев-театралов.

Марьядек просто радовался, что никто не порывается дать ему в плебейскую физиономию. Гаваль неожиданно обрел полезное занятие - Кехана оказался тонким знатоком некой почти забытой школы поэзии и по явной ошибке причислил к ней юного пиита. Поэтому самозваный менестрель с жадным любопытством слушал, «вспоминая», на самом же деле старательно укладывая в памяти длинные разглагольствования Алонсо насчет стихотворного размера и оригинальных рифм. Гамилла по-прежнему исправно выполняла задачи телохранителя, но всегда держалась на противоположной от Насильника стороне обоза. Кажется (хотя и нельзя было поручиться абсолютно точно) искупитель ненавязчиво помогал ей избегать своей персоны, держась на отшибе. По сути, он присоединялся к остальным лишь раз или два за день, в ходе уроков копейного боя.

Мэтр Ульпиан вообще превратился в безвредный и бесполезный балласт. Очевидно, глоссатор покинул столицу затем, чтобы лично понаблюдать за историческими событиями, а также их юридическим оформлением, однако после загадочного конспиративного разговора будто погрузился в умственную летаргию. Мэтр ехал на муле, думал и молчал, даже забросив ежедневную переписку, так что Елена получала жалованье просто в силу договора. Женщина могла представить, какие думы гнетут правоведа, но держала догадки при себе. Даже тех куцых знаний об организации общества, коими она обладала, хватало, чтобы понять: мэтр в буквальном смысле решал вопрос жизни и смерти. Для себя, по крайней мере.

А Пантин… Пантин был как всегда. Вроде при обозе, кажется рядом, но проявлял себя лишь в часы фехтовальных занятий. И то, по большей части Елена теперь спарринговала с Барнаком, а персональные занятия, несмотря на обещание того показать что-то новое, фактически прервались. Впрочем, ученица не роптала, молодой Гигехайм оказался очень сильным противником, бои с ним давали хорошую практику. У Елены вообще появились серьезные сомнения в том, что юноша готовился к поприщу кавалера. Для этого он был слишком плохим всадником и слишком хорошо владел оружием сугубо пешего боя. Возможно, молодой человек рассчитывал на карьеру профессионального участника турниров, живущего с наград за победы. Пешие поединки с недавних пор вошли в большую моду, призы там были, конечно, не чета конной «классике», но и порог вхождения существенно ниже.

В общем, такая версия кочевой жизни Елене даже понравилась. Затем случилась… наверное, следовало бы сказать «неприятность», хотя персонально для Елены это было скорее довольно таки нейтральное «событие». Началось оно с того, что явился разряженный паж в цветах графа Блохта и сообщил, что…

* * *