Дворянство. Том II. Ступай во тьму

Кааппе легким движением коснулась лазуритовой застежки на воротнике, которая соединялась длинной золотой цепочкой с погончиком-петлей на правом плече. Биэль переплела пальцы, так, чтобы солнечный луч пробежался по золотому кольцу с грубо обработанным камнем темно-багрового цвета – драгоценности Старой Империи, которую нельзя было ни воспроизвести, ни подделать.

- Вижу, что красота ваша и в самом деле совершенна, - Кааппе склонила голову в церемонном поклоне.

- Счастлива видеть в вашем лице бескомпромиссный, опасный вызов, почтенная и любезная гостья, - ответила тщательно выверенной улыбкой Биэль.

Разумеется, протокол встреч высокородных дам предполагал совершенно иные слова и распорядок, но Биэль и Кааппе равно считали протокольные традиции бессмысленной мишурой, которую должны соблюдать низшие слои общества. Герцогским дочерям, тем более введенным в семейные дела, было недосуг заниматься суетными глупостями.

Мелкая птица пропрыгала за окном по широкому подоконнику, задрала головку с красным хохолком, чтобы стукнуть клювом в стекло, но шарахнулась в сторону и полетела к морю. Биэль улыбалась и думала, что к преимуществу больной садистки из Фиайамонов следует отнести существенно бОльший опыт. Двадцать пять лет возраста, из них без малого десять участия в семейном деле, которое не прощает ошибок и тем более доброты. Себя маркиза считала, безусловно, умнее, но следовало признать – академические знания, пусть и широчайшие, во многом слабее узкой специализации, которую заточила успешная практика. Кааппе улыбалась и, надо полагать, тоже думала о чем-то своем, но чтобы узнать, о чем именно, следовало как-то залезть ей в голову. Биэль поймала себя на желании просто и безыскусно вскрыть гостье череп.

Забавно, что сказал бы об этом желании Шотан?

- Что ж, полагаю, время перейти к делам, - с великолепной непринужденностью предложила Кааппе, отыграв небольшое, но символическое очко в разворачивающемся диалоге. - Признаться, я не понимаю одну вещь…

Биэль поощрительно приподняла бровь, не собираясь нарушать многозначительную паузу собеседницы и позволять Фийамон забрать еще одно поле на игровой доске.

- Да, я не понимаю, - повторила ростовщица, не дождавшись никакой реакции. – Почему мы ведем эту беседу с вами?

- Вы что-то имеете против моего общества? – обеспокоилась маркиза. – Нет, я не могу в это поверить и уверена, что все дело исключительно… в недопонимании.

- Я восхищаюсь вашим обществом, - ответила Кааппе с такой искренностью, какая достигается лишь годами практики в изощренной лжи. – И рассчитываю на новую встречу, по менее, так скажем, казенному поводу. Но здесь и сейчас предполагается разговор о деньгах. Если я, разумеется, ничего не путаю.

Вольно или невольно дамы заняли чуть ли не зеркальную позицию – с прямыми спинами, слегка наклонившись вперед, опираясь локтями в стол, пальцы сложены домиком. Елена назвала бы это жестом неосознанной психологической защиты, но женщина из другого мира никогда не узнала об этом разговоре, хотя со временем кое-какие его итоги сказались на ней самым непосредственным образом.

- Все так и есть, - с готовностью согласилась Биэль. – Мы намерены сделать у вашей семьи некоторый… заем. Хм… я бы даже сказала, если назвать все своими именами, мы готовы залезть прямо-таки в неприличные долги.

- Вот как… - Кааппе склонила голову, как большая и зловещая птица, уставилась на собеседницу еще пристальнее, явно пытаясь угадать второе, третье и прочие днища сказанного.

Пока Фийамон думала, Биэль рассуждала про себя, нарочно ли ростовщицей выбран именно такой образ? Широченный и очень высокий воротник, отделанный мехом, сливался с широкой симметричной прической так, что лицо как бы терялось на общем фоне, приобретало слегка нечеловеческий образ. Будоражило и навевало чувство тревоги, словно в темном лесу, когда ночные твари бродят в поисках душ.

- Мы категорически одобряем такое намерение, - согласилась, в конце концов, Кааппе. – Мы очень любим, когда люди чести высшей пробы считают именно семью Фийамон достойной разрешения своих тягот. И отдельно мне понравилась ремарка насчет неприличных долгов. Она звучит словно музыка. Однако я имела в виду несколько… иное.

Биэль едва удержалась от легкой гримасы. Собеседница вела разговор умно, тонко и в то же время как-то… предсказуемо. Казалось бы, стоило уже понять, что на маркизу не действует прием долгой паузы после провокационного замечания. И все равно чучело в мехах им пользуется. Если, конечно, это не ловкий прием, рассчитанный как раз на такую реакцию.

«Следи не за тем, что показывают» - так учил отец – «Выискивай пытливым взором то, что скрывают». Биэль, как и все дети Вартенслебенов, почтенного батюшку ненавидела искренней, бриллиантово-чистой незамутненной ненавистью, однако в уме старому негодяю отказать при всем желании не могла и регулярно пользовалась его уроками.

- Почему я обсуждаю этот вопрос именно с вами, дорогая моя? – Кааппе добавила в голос ничтожную, алхимически выверенную капельку панибратства.