Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Для краткой характеристики корпуса чиновников на государственной службе в провинции в середине XVIII века напомним, что в 1754 году Елизавета Петровна повелела произвести первую в истории страны полную перепись чиновников и канцелярских служителей центральных и областных учреждений. Переписи служивых людей различных категорий велись и раньше — Разрядным приказом до 1711 года и Герольдмейстерской конторой после введения Табели о рангах в 1722 году. Однако никогда до 1754 года перепись не отличалась таким широким охватом центральных и местных учреждений и не давала такого количества служебных «сказок» чиновников, составленных со множеством деталей и, что важно, по единому образцу

[87]. В течение двух лет (1754–1756) сведения с мест поступали в Сенат, где они подвергались тщательной проверке. Всего в 16 губерниях Российской империи, делившихся в 1750-х годах на 45 провинций, разделенных, в свою очередь, на уезды (более 250), на государственной гражданской службе состояло свыше 9000 человек, а с учетом солдат, караульщиков, дворников и других служащих низших категорий это количество увеличивалось до 11 500–12 500 человек^{439}

. Собственно канцелярской работой занимались чиновники, то есть служащие канцелярий, имевшие чин по Табели о рангах, а также канцелярские служители, то есть внетабельные служащие, составлявшие нижний слой государственных служащих, — подьячие с приписью, канцеляристы, подканцеляристы, писари и копеисты. По подсчетам С.М. Троицкого, в государственном аппарате России в 1755 году насчитывалось немногим более полутора тысяч классных чиновников, распределявшихся почти поровну между центральным (901 человек) и местным (747 человек) аппаратами, что создавало серьезный дисбаланс власти. Канцелярские служители значительно превосходили по числу чиновный корпус и насчитывали в своих рядах больше 3 тысяч человек в местных канцеляриях и примерно столько же в центральных

^{440}. Среди последних, однако, представителей дворянства было крайне мало, лишь 4 процента, поэтому внеклассные канцелярские служители на этом этапе нас интересовать не будут. В среде классных чиновников местных канцелярий дворяне значительно преобладали, составляя около 60 процентов, причем в высших эшелонах местной власти (чиновники I–VIII рангов, начиная с уездных воевод и выше) дворяне составляли свыше 80 процентов. Социальная ситуация в канцеляриях Тульской провинции, регионе с чрезвычайно высокой концентрацией дворянского землевладения, в 1750-е годы была даже более благоприятной для дворян, чем в целом по стране. На 1754–1756 годы мы располагаем сведениями об администрации 10 уездов, в которых числилось 27 чиновников^{441}

.[88] Все они принадлежали к канцелярской «элите», то есть представителям местной администрации с классными чинами штаб- и обер-офицеров, к которым было положено обращаться «ваше высокоблагородие» и «ваше благородие». На момент переписи дворяне составляли 100 процентов в их рядах; правда, у одного чиновника было личное дворянство, а у двоих выслуженное, военное. Таким образом, среди чиновников тульских канцелярий в середине 1750-х годов потомственные дворяне составляли 89 процентов и все 100 процентов воевод происходили из потомственных дворян. Сословный принцип местного управления проявлялся в Тульском крае очень сильно[89].

На верхней ступени административной лестницы стоял провинциальный воевода. Благодаря восстановлению воеводского правления в России в 1726 году в руках воевод были сосредоточены все ветви власти и управления в провинции — административная, судебная, фискальная, разыскная (включая розыск иностранных шпионов), санитарно-полицейская и, отчасти, военная. Наделенный огромными полномочиями в собственной провинции, провинциальный воевода подчинялся губернатору и был ответственен перед ним. Изданный в 1728 году Наказ губернаторам и воеводам и их товарищам возрождал строгую вертикаль управления в стране, подчиняя губернаторов центральным органам управления, провинциальных воевод — губернатору, городовых или уездных воевод — воеводе провинциальному. Однако губернатор не назначал подведомственных ему воевод (это была прерогатива Сената), как не мог он своей властью и отрешить провинциального воеводу от должности. Провинциальный воевода в свою очередь не назначал и не мог отстранить воеводу уездного. При неисправном отправлении должности уездным воеводой воевода провинциальный должен был подать рапорт губернатору, у которого было право штрафовать уездных и провинциальных воевод. Повинциальный воевода был также обязан «принуждать» уездных воевод к своевременному решению всех дел.