Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Сергей Михайлович Соловьев приводит другой пример столкновения провинциального начальства с приезжим офицером. Дело происходило по соседству с Тульской провинцией, в Севской провинции Белгородской губернии, в 1749 году. Генерал-майор Караулов, прибывший в Севск для приема рекрутов, послал гонца в провинциальную канцелярию с требованием, чтобы чиновник явился к нему. Бывший в присутствии товарищ воеводы Михаила Борноволоков отвечал, что «занят важными делами и потому благоволил бы генерал требовать по указному порядку от провинциальной канцелярии письменно или хотя и словесно, по чему надлежащее исполнение последовать непременно имеет». В ответ генерал «прислал за ним двоих унтер-офицеров с угрозою, что если не пойдет, то пришлет команду вытащить его под караулом. Борноволоков пошел и был встречен ругательствами, с него сняли шпагу и повели рынками и по улицам в торговый день, в пятницу, в батальонную канцелярию»^{477}

. Мы знаем из «сказки» Борноволокова, что это был относительно молодой еще человек 34 лет, лишь в том же 1749 году занявший должность воеводского товарища. Начав службу в конной гвардии, он через семь лет «за слабостию здоровьем» был отослан «к штатским делам прапорщиком», получив в 1742 году назначение городовым воеводою в Архангелогородскую губернию, а затем в Севск воеводским товарищем. Служил Борноволоков без жалованья — правительство, очевидно, считало, что ему достаточно для прокормления 320 крепостных, которыми он владел в разных уездах. Низкий ранг прапорщика не позволил Борноволокову ослушаться заезжего генерал-майора, хотя он и пытался соблюсти «честь» воеводского офиса и не пошел по первому требованию. За надругательство над официальным лицом Сенат позже повелел судить генерала Караулова военным судом. Однако публичное оскорбление (провод по улицам под конвоем без шпаги), нанесенное воеводскому товарищу, вряд ли содействовало успешному выполнению последним своих обязанностей по управлению провинцией, хотя он и оставался на этой должности еще в 1755 году^{478}

.

Среди 11 офицеров при подушном сборе при тульских канцеляриях в 1755 году было три майора, два поручика, два подпоручика и четыре прапорщика. Все они имели внушительный военный опыт и солидный возраст (40–50 лет, кроме двоих еще старше), получили отставку и были определены к подушному сбору в гражданские канцелярии. Закон 1736 года, вводивший должность офицеров при подушном сборе, определил собирать со всех плательщиков податей по две копейки с рубля, чтобы эти деньги шли на жалованье «будущим при том сборе» офицерам, солдатам и подьячим, «також и на расходы будет довольно». Желая избежать злоупотреблений при сборе податей, законодатель повелел офицеров и других сборщиков приводить к присяге с подпиской, чтобы они «не отягощали население поборами» под страхом смертной казни и лишения всех имений^{479}

. Офицеры при подушном сборе в канцеляриях Тульской провинции получали жалованье, но не в соответствии с их должностью, а в зависимости от их военного ранга. Премьер- и секунд-майоры получали по 68 и 66 рублей в год соответственно, поручики — по 37 или 35 рублей, прапорщики — по 35 рублей 3 копейки с четвертью в год^{480}

. Лишь один офицер, служивший в Каширской канцелярии, жалованья не получал[98].

Казенное обеспечение ставило офицеров при подушном сборе в совершенно особое положение среди чиновников местных канцелярий. Из 27 человек только 10 находились на окладе — 9 офицеров при подушном сборе и 1 коллежский асессор. Этот чиновник, Ларион Васильевич Клишов, отставленный из драгунских капитанов к штатской службе, был послан в 1755 году в Тульскую канцелярию с особым поручением — «для смотрения и розведования корчемств и неуказной продажи вина». Жалованье, которое он получал от канцелярии, значительно превосходило майорское и составляло 98 рублей 94 копейки. Хотя по установленным в 1727 году правилам провинциальному воеводе полагался оклад 300 рублей, уездному воеводе 150 рублей, а офицеру при подушном сборе от 60 до 120 рублей в год^{481}, на практике, как мы видели, это не соблюдалось совершенно. Ни тульский провинциальный воевода, ни тульские уездные воеводы, ни воеводский товарищ жалованья не получали.