Двуликая особа

– Вот что, Евгений, нам бы переговорить с Аллой Викторовной Стоцкой, ты знаешь такую?

– Алла Викторовна… Алла Викторовна… А я должен ее знать?

– Это та женщина, что была на похоронах. Постарайся вспомнить, не встречал ли ты ее раньше?

Женька пожал плечами.

– Ну что ж, тогда будем действовать нахрапом. Мне ее адресок добрые дяди шепнули.

– Это которые при погонах?

– Да как тебе сказать… Ты лучше подскажи, как на улицу Заводскую пройти.

– Подсказать или проводить?

– Проводи лучше.

Нужная им улица находилась далеко от центра, но зато недалеко от роддома, куда Сергей собирался заглянуть. Они нашли небольшой кирпичный двухэтажный домик. Было странно думать, что в такой развалюхе может жить жена, пусть даже бывшая, всемогущего Грига. Да-а, рыцарь-то скупой.

Дверь им долго не открывали, потом в проеме появилась седовласая старушка.

– Скажите, а Аллу Викторовну можно увидеть? – поинтересовался Сергей, распахнув удостоверение.

Старушка, не читая документа, доверчиво распахнула двери:

– Вы к Аллочке? Заходите, только их нет сейчас.

– Вот жалость, а вы не можете подсказать, где она может быть?

– Как не подсказать! Аллочка в больнице, а Максим в доме инвалидов, она так не хотела его туда сдавать, да только как он без матери.

– А в какой больнице? С ней что-нибудь случилось?

– Случилось-то не вчера, сердце у нее, давно мается, а в больнице она в нашей, здесь недалеко.

– Спасибо вам большое, – поблагодарил Сергей, мысленно ругая друзей, что не сказали о Максиме. Значит, у нее есть еще сын. – Жень, а где у вас дом инвалидов?

– Это на четырнадцатом автобусе до конечной, сейчас поедем?

– Нет, пойдем в роддом, может, про твою маму кто-нибудь что-то расскажет. Только уговор, ты ждешь в фойе, где молодые папаши.

– Как скажете, – безропотно согласился Женька.

В роддоме Сергей нашел заведующую.

– Ой, что вы! У нас весь персонал сменился, вряд ли кто-то вам сможет помочь.

– Но ведь Захарова работала здесь еще три года назад! Человек отработал у вас больше двадцати лет, а про него даже сказать нечего? Неужели ее никто не помнит?

– Да как она работала, – махнула рукой заведующая, – то сама лечилась, то дома у нее какие-то проблемы появились… Впрочем, обратитесь к Нине Федоровне, это наша медсестра, она у нас старый работник и Захарову хорошо помнить должна.

Нина Федоровна, узнав, что от нее требуется, как-то сникла и погрустнела.

– Ирочку? Как же, помню. Славная была женщина. И Стоцких помню. Вы что! Тогда ведь мы все перепугались, дело-то нешуточное – все могли загреметь. Разве забудешь? Промолчали тогда, грех на душу взяли, потом нам всем и аукнулось. Ирина-то, видно, больше нашего видела, ей больше других и досталось.

– От кого досталось? – не вытерпел Сергей.

– От судьбы, за все ведь платить приходится.

Нина Федоровна и Сергей сидели в кабинете старшей медсестры. Женщина теребила в руках какой-то бинтик и говорила медленно, не останавливаясь:

– Лет восемнадцать назад это все и случилось. Мы тогда в ночь дежурили. Я, Ира да молоденькая сестричка Вера. Вера-то сама последние дни дохаживала, она в отделении новорожденных дежурила. А у нас в тот год, как наваждение какое, то по нескольку дней рожениц не привозят, а то как прорвет – не успеваем принимать! Вот в такую-то заполошную неделю все и случилось. Дежурство нормально началось. Была, правда, одна женщина беспокойная, так это для нас не в диковинку. Да она и угомонилась скоро. Где-то часа в три ночи то ли телефон зазвонил, то ли еще чего, только проснулась я… спали, бывало, на работе, чего греха таить, а чего не спать-то, если все спокойно, а уж если надо, нас мамочки сами разбудят. Вот и говорю, проснулась я, смотрю, и Ира тоже поднялась, она тут же, на диване, лежала, мы с ней по палатам дежурили. Ира-то первая вышла, слышу, кричит: «Женщина! Стойте, куда вы?» А я-то сразу к малышам, мало ли, может, какая мамочка к себе в кровать дитя потащит, а это нельзя. Прибегаю к малышам, гляжу, Вера спит, а в четвертой кроватке лежит подушка, – у женщины мелко затряслись руки, она платочком вытерла глаза.

Сергей налил из графина воды и подал ей стакан:

– Выпейте.

Нина Федоровна даже не посмотрела на воду, только глубоко вздохнув, продолжала: