Двум смертям не бывать

— Да, Степанкова виновна! Безусловно, это так. Но скажите мне, граждане судьи, кто из вас по совести может сказать, что Бушко убила эта юная девушка с чистым взглядом, а не он сам себя? Кто из нас знает, какой ад пришлось в течение последних трех лет вынести этой девочке, будущей невесте, будущей матери? И мы знаем, что от этого ада в своей душе она не освободится никогда… Подумайте, граждане судьи, три года — и из этих трех лет каждую третью ночь вершилось страшное насилие. Триста шестьдесят пять раз всходила на ложе чистая детская душа и возвращалась с него оскверненной. Триста шестьдесят пять раз! Кто из нас в силах вынести такое? Кто из нас в силах простить такое погибшему Бушко? Эти три года закончились катастрофой, но скажите мне, разве не была случившаяся катастрофа закономерным итогом той ужасной жизни, смыслом которой стало насилие…

После суда Жанна вышла на улицу и вдохнула полной грудью прохладный воздух. От прошедшего утром дождя августовское небо казалось бирюзовым, а белые барашки скользили по нему легко и свободно, повинуясь лишь только воле ветра и собственной воле… Открывшаяся перед ней свобода ударила в голову. «Вот теперь начинается настоящая жизнь, — подумала она. — Начинается!» Ей казалось, с этого дня ее существование начнется точно с чистого листа. Будет забыто все черное и грязное, и прошлое незаметно канет в небытие.

Но все оказалось не так! Прошлое тащилось за ней грязным черным хвостом, не отступая ни на минуту. О нем напоминал кухонный нож с зазубринами у ручки, когда она резала им хлеб. О нем напоминал черный платок матери и ее отупелый взгляд, обращенный куда-то в себя. О нем напоминал зловещий шепот старух у нее за спиной и любопытные взгляды парней в ее сторону.

Жанна стала любимым объектом пересудов для всей Выдры. Кто называл ее шалавой, кто бедной девочкой, кто убийцей, по которой тюрьма плачет, но равнодушным эта история не оставила никого. Между тем Слава Путинцев, из-за которого, собственно, и произошла вся эта некрасивая история, предпочитал больше не попадаться ей на глаза и вскоре вообще уехал в областной центр учиться — ее жертва только что зародившемуся чувству оказалась совершенно бесполезной.

Жанна чувствовала себя отверженной — парни стали обходить ее десятой дорогой, опасаясь, что она способна выкинуть еще и не такой фортель, подруги приставали с вопросами, как «это было» и каким образом ей удалось ни разу не залететь за три года. Бабы злобно шипели вслед:

— Ой, идет, идет, смотри, как вырядилась… Ишь какая, глазищами так и кидает по сторонам, так и кидает! Надо сказать моему мужику, чтобы подальше от нее держался, еще зарежет…

В этих разговорах было много несправедливого и обидного, но лишь одна Жанна знала, какую долю правды они несли. Сначала она пыталась не обращать внимания на сплетни, но это плохо получалось. По ночам она плакала в подушку, чувствуя себя парией. Она старалась ходить по городу с гордо поднятой головой, из последних сил пытаясь выглядеть равнодушной — бесполезно! И тогда она решилась насовсем уехать из Выдры.

В обыкновенный сентябрьский день, довольно хмурый и не суливший ничего радостного, она собрала свои немудреные вещички в чемодан, выгребла из шкатулки все деньги, полученные матерью за последний месяц, купила на станции билет в областной город. Она не знала еще, чем будет там заниматься.

Жанна хотела начать новую жизнь. И завоевать мир.

Глава 9

У правой руки главы охранного агентства «Элида» Штурмана с утра было плохое настроение. Едва он продрал глаза и, перевалившись через лежащую рядом девицу, дотянулся до брюк за сигаретами, как противно запикал мобильный телефон.

— Какого черта… — выругался Штурман и грубо оттолкнул потянувшуюся было к нему спросонья девушку. — Отвали!

— Это ты, Штурман? — спросила его телефонная трубка.

— Привет, Лучок, — все еще сонным голосом произнес Штурман, но внутри у него все замерло. — Сейчас, один момент… — Прикрыв рукой трубку, он со страшным лицом приказал своей подруге: — Собирай свои манатки и отчаливай. Быстро!

— А деньги? — недовольно надула губы девица, сонно потирая кулачками глаза.

— Возьми, сколько было обещано, в бумажнике… И вали отсюда!

Девушка подхватила свои вещи и мгновенно умелась из комнаты. Штурман приложил трубку к уху.

— Ну что, офоршмачился? — прозвучал в трубке недовольный голос.

— Лучок, да ты понимаешь, мы только «волыны» достали, а менты…

— Базар не по телефону, — оборвал его шеф. — Через полчаса жду тебя в «Аркаде»…