Дыбенко

— Да, я с вами. Но скажите, что творится в городе?

— В городе восстание. Есть сведения, что присоединился Волынский полк и выступил на улицу.

Едем в Московский полк. Подъезжаем к казармам, а во дворе казарм уже стоят грузовые автомобили с красными флагами. Полк еще колеблется. После кратких переговоров на сторону восставших переходит и Московский полк.

Революция началась. Судорожно сжималось сердце при мысли: как хорошо было бы теперь бросить хоть один отряд моряков в Петроград! Петроград объят пламенем восстания. На улицах льется кровь. Воздвигаются одни за другими баррикады…

Далеко за полночь после освобождения Тучкова моста от жандармов с поручением от Выборгской стороны еду в Таврический — там, говорят, главный штаб — связаться, доставить донесения и получить указания. Но — увы! — в Таврическом была полная неразбериха. Ничего нельзя было ни понять, ни отыскать. К утру, уже выбившись из сил, мертвецки уснул на перевязочном пункте Выборгской стороны…»

Революционный вихрь нарастал.

Моряки 1-го и 2-го флотских экипажей заняли Николаевский и Царскосельский вокзалы, вступили в Зимний дворец, установили охрану между Невским проспектом и Исаакиевской площадью. Матросы «Авроры» вместе с рабочими Франко-Русского завода (здесь ремонтировали «Аврору») передали им два пулемета, 50 винтовок, 19 револьверов. Моряки «Авроры», яхт «Штандарт», «Екатерина» уничтожили полицейские засады, захватили арсенал, участвовали в освобождении политических заключенных из тюрем «Кресты», «Шпалерка».

И в Кронштадте власть перешла в руки матросов, солдат и рабочих… 1 марта 1917 года на Якорной площади расстрелян адмирал Вирен — главный комендант Кронштадта, реакционер, монархист, самодур, отличавшийся исключительной жестокостью…

Дыбенко рвался в Гельсингфорс, но поезда в Финляндию не ходили. «А до чего хочется скорее попасть во флот, где и твоя капля работы вложена в подготовку восстания», — запишет Павел Дыбенко.

Только на пятый день вечером он выехал в Главную базу. Дыбенко вез драгоценный груз — пачку приказа № 1. Это был первый законодательный акт Петроградского Совета. Его составила специальная комиссия представителей столичного гарнизона. Приказ предписывал избрать во всех воинских частях солдатские и матросские комитеты, направить по одному депутату в Петросовет. Объявлялось политическое и гражданское равноправие всех военнослужащих. Отменялось титулование офицеров…

В пути Дыбенко узнал, что рядом с ним в спальном вагоне находятся два члена Государственной думы — меньшевик Скобелев и эсер Родичев. «А они зачем спешат в Главную базу Балтийского флота?»

На вокзале в Гельсингфорсе среди встречающих столь высоких особ Павел Дыбенко не увидел адмирала Непенина. В окружении офицеров штаба флота находился вице-адмирал Максимов. «А вот и друзья-моряки, от них сейчас все узнаю». И посыпались новости:

— Командующим Балтийским флотом избран А. С. Максимов, Непенин убит, убит и Небольсин.

— По-новому называются теперь корабли: «Павел I» — «Республика», «Цесаревич» — «Гражданин», «Император Александр II» — «Заря свободы», «Двина» получила свое старое название — «Память Азова»…

Матросы проводили Дыбенко до транспорта «Ща». Вскоре пришли руководители большевистских организаций: с «Республики» — Г. А. Светличный, с «Двины» — П. Д. Мальков, с «Кречета» — Ф. С. Аверичкин, с миноносцев — П. Н. Свистулев…

Новостям нет конца, обо всем поведали: восстание в Гельсингфорсе началось с опозданием; председатель думского временного комитета Родзянко рекомендовал Непенину вовсе не сообщать нижним чинам о революции и об отречении от престола Николая Второго; несколько дней Гельсингфорс находился на осадном положении; 3 марта с утра начались матросские манифестации…

Обрадовался Павел Дыбенко, узнав от Григория Светличного, что «Павел» первым поднял красный флаг, а уже за ним последовали и другие. Зримо представил себе боевые суда с кумачовыми полотнищами; вот заколыхался алый флаг на «Павле I», а следом на «Андрее Первозванном», «Славе», «Петропавловске», «Севастополе», «Гангуте», на крейсерах, эсминцах, подводных лодках. В Главной базе флота началась революция, к которой моряки шли долго, упорно, теряя в пути многих своих верных товарищей.

Друзья все рассказывали. На кораблях и в береговых частях восставшие проявили величайшую бдительность, зорко следили за действиями офицеров и кондукторов; у складов с оружием и боеприпасами поставили надежных дежурных, усиленные морские патрули охраняли Гельсингфорс; улицы, площади города, рейды освещались прожекторами.

Узнал Дыбенко и о многострадальной судьбе политзаключенных, их освободили по распоряжению нового командующего Балтийским флотом адмирала Максимова; вышли на свободу бывшие участники восстаний Свеаборга и Кронштадта, крейсера «Память Азова» — все томившиеся в мрачной ревельской тюрьме «Толстая Маргарита». В темных, сырых, вонючих казематах матросы нашли одряхлевших, измученных старцев и на руках пронесли по улицам города Ревеля. Освободили и героев мятежного линкора «Гангут», и в их числе Франца Янцевича и Григория Ваганова.