Дыхание власти

— Никаких «но»! Когда я смогу вас увидеть? Когда вы в последний раз сами друг друга видели? За отпуск вроде бы не расстреливают. Прошли те времена. Так в чем дело?

Первой ответила мать:

— Сем, ты взрослый мальчик. Мы зарабатываем тебе на жизнь, на стабильность и уверенность в завтрашнем дне, на…

Мальчик. Как давно я не слышал этого слова.

— Не смеши меня, мама, — прервал Сема. — Если дело только в зарплате, то можете увольняться. Я обеспечу вас всем необходимым до конца света. Я заработал за несколько лет больше, чем вы вдвоем за все свои годы дипломатической тяжбы. Говорю вам, увольняйтесь, и я не позволю вам в чем-то себе отказывать. Просто вернитесь домой, просто побудьте рядом со мной. По-человечески тепла хочется…

Прервал отец:

— Сын, дело не в деньгах…

Отступать поздно.

— В чем?! Вы ненавидите меня? Или, быть может, я задушил в колыбельке своего брата? Сестру? Почему? Отвечайте мне! Почему я один? Потому что я индиго? Что я сделал такого? Что?! Откуда холодный блеск в глазах, когда мы встречаемся? Откуда это равнодушие?

— Просто мы с твоей мамой давно другие люди, — донесся холодный голос отца.

— У нас разные жизни, Сема. Ты уже взрослый, должен понять…

— Ненавижу вас! Если бы не брат, я бы вырос моральным уродом.

— Сема, ну не надо так. Не думай об этом, я вот договорился, чтобы тебя в МГИМО зачислили.

— А я тебе квартиру ближе к морю присмотрела.

Сема дышал тяжело. Такого гнева не испытывал давно, если вообще когда-то испытывал. В душе что-то оборвалось. В бурлящей джакузи стало холодно и неуютно. Этот холод пошел изнутри, схватил за сердце. Губы зашептали в бессильной ярости:

— Копии своих дипломов я пришлю вам по факсу, квартиры оставьте себе. Ваши слова звучат фальшиво. Я пытался на это закрыть глаза, переубедить себя… Но не смог. Что не так в нашей семье? Говорите. Я все равно узнаю правду.

Молчание длилось самые долгие в жизни Семы десять секунд.

— Ты не наш сын, — не выдержал отец.

Стекло жизни пошло осколками. Трещины, трещины. Тишина. Боль.

Сердце больно стукнуло в грудь. Раз, два, три. Это вполне могло быть инфарктом, если бы не тренированная мышца и ранний возраст.

— По воле несчастного случая, мы оба бесплодны, — добавила мать, — тебя зачали из пробирки и… выносила суррогатная мать. Мы пытались тебя полюбить, но…

Сердце снова стукнуло в грудь.

По щекам потекли слезы… Их не остановить никаким самоконтролем. Да и незачем.

Так вот все откуда. Эта фальшь, этот каменный, холодный и равнодушный взгляд. ЛОЖЬ! ВСЕ ЛОЖЬ!

— Я покидаю это обиталище. — Заговорил Сема не своим голосом. — Надеюсь, стоимости квартиры хватит, чтобы оплатить нянечек и пеленки, на которые вы тратились, приезжая из заграничных командировок. Если нет, пришлите счет, я оплачу.

— Что ты такое говоришь? — донеслись оба голоса, — тебе всего семнадцать лет, не выдумывай.

— Вы забыли, что значит «семья». А я никогда не знал, что значит — родители. Я в свои семнадцать понял больше, чем вы. Прощайте, у меня больше нет родителей. И не беспокойся, «отец », за фамилию дипломата Егорова. Она не пострадает в любом случае. Я меняю фамилию.

— Что?!

Ладонь сжалась. Телефон сухо хрустнул и упал на дно джакузи переломанной микросхемой и кусками пластика. Сема бессильно опустился на дно, не набрав в легкие кислорода. Внутри, в душе, не осталось ничего. Словно вытащили весь скелет, каркас и остов самой сути. Взамен оставили только безразмерную глыбу льда. Так холодно и пусто не было никогда.

Вот она, правда. Вся, целиком и полностью. Получил, сколько хотел.

Организм взбунтовался, требуя воздуха. Жизненный импульс выбросил из джакузи, требуя лишь одного — действия.

Как робот, оделся, накинул куртку. Так же на одних алгоритмах, достал из шкафа свой старый, походной рюкзак. Побросал внутрь документы, немного личных вещей. На столе оставил кредитную карточку с кодом. Решил отдать воспитателям половину всех денег, что заработал сам. Более половины миллиона евро вполне хватало, чтобы окупить все расходы воспитателей, менталитет которых, в связи с частыми командировками, сместился к сугубо материальным ценностям.

Окинув последним взглядом дорогую, уютную и обставленную квартиру, где все с детства знакомо, хлопнул дверью. Больше сюда ни ногой. Семнадцать лет жил в иллюзии, сне и сумерках полу-обмана.

Время просыпаться. Жить во лжи не для меня.

Сбежав по лестнице, остановился перед консьержкой. Сухо обронил, протягивая ключи:

— Егоровы вернутся, отдадите.

— А ты куда намылился?

— Куда? — Сема на мгновение растерялся. Но лишь на мгновение. У самой двери ответил. — Строить новую жизнь!

Мотоцикл на стоянке завелся сразу, взревел, приветствуя хозяина. Вдвоем оставили за спиной элитную новостройку. Более пустого и бесполезного места не было на всем белом свете.